Паутина колдовского мира (пер. А. Пахомова)

– Их совсем немного, – пожал плечами Корис. – Человек десять-двенадцать. И главным образом, простые воины. Зачем понадобилось бы Колдеру воспользоваться кем-то из них? Фальк – другое дело. Он мог быть крупной фигурой в их игре. Впрочем, посмотри на них сам, может быть, ты увидишь то, чего мы не заметили…

Солнце заливало стол ярким светом. Саймон отчаянно боролся с желанием уснуть и черпал силы во все растущем глухом раздражении. Он хорошо знал эту женщину в сером платье, с суровым лицом и гладко зачесанными назад седыми волосами. На ее груди переливался дымчатый драгоценный камень – символ ее ремесла и грозное орудие власти, руки были сложены на коленях. Да, Саймон хорошо знал ее, хотя и не мог бы назвать по имени – ибо имена волшебниц Эсткарпа никому не были известны и никогда не произносились вслух, ведь это была величайшая тайна каждой из них, которую нельзя было отдать в руки толпы, чтобы ею не завладели враги.

–Значит, это ваше последнее слово, – он не пытался смягчить резкого тона, задавая этот вопрос.

Она не улыбнулась, только тень промелькнула в спокойных глазах.

– Не мое слово. Хранитель Границ, и не наше слово. Это закон, по которому мы живем. Джелит… – Саймону показалось, что в ее тоне звучит неодобрение. – Джелит сама сделала свой выбор. Возврата нет.

– Но если ее волшебная Сила осталась с ней, что тогда? Ведь вы же не можете оспаривать это?

Она не пожала плечами, но Саймон понял, что его речь и гнев нисколько не тронули ее.

– Если обладаешь какой-то вещью, пользуешься ею и притом долгое время, то ее тень может еще некоторое время оставаться с тобой, даже если этой вещи больше нет. Возможно, ей еще доступно то, что остается лишь бледной тенью ее прежних возможностей. Но она не может требовать обратно камень и снова стать одной из нас. Но я надеюсь, Хранитель Границ, что вы не для того вызвали сюда волшебницу, чтобы обсуждать со мной этот вопрос и возражать против такого решения – ведь оно вас совершенно не касается.

Вот он, снова этот барьер между волшебницами и простыми смертными. Саймон постарался обуздать свой гнев, ибо сейчас и в самом деле не время бороться за дело Джелит. Сейчас нужно думать только об осуществлении задуманного плана.

Он коротко объяснил, что нужно сделать.

Волшебница кивнула:

– Кто именно из вас изменит облик?

– Я, Ингвальд, Корис и еще десять человек из отряда пограничников.

– Я должна видеть тех, чей облик вы хотите принять, – она поднялась со стула. – А они наготове?

– Их тела…

Она не изменилась в лице при этом сообщении, а спокойно стояла, ожидая, чтобы ей указали дорогу. Они положили тела в дальнем углу зала – десять воинов, выбранных среди убитых в последней схватке, и среди них один офицер, судя по знакам на мундире – покрытый шрамами и с перебитым носом. Фальк лежал поодаль.

Волшебница постояла немного возле каждого тела, пристально вглядываясь в черты лица каждого. Многие ее сестры по ремеслу могли совершить временное превращение, но только она одна обладала Силой производить полное превращение одного человека в другого, до самых мельчайших черточек лица.

Подойдя к Фальку, она остановилась, наклонилась над ним и долго рассматривала его лицо. Наконец она повернулась к Саймону:

– Вы совершенно правы, лорд. В этом человеке есть нечто большее, чем его собственный разум, душа и мысли. Колдер… – это последнее слово она произнесла хриплым шепотом. – И, зная об этом, вы все же пытаетесь занять его место?

– Наш план зависит от появления Фалька в Карсе, – ответил Саймон. – И я не колдер…

– Что с легкостью установит первый же колдер… – предупредила она.

– Мне придется рискнуть.

– Пусть будет так. Приведите сюда тех, кто должен пройти превращение. Сначала семь человек, потом еще троих. Отошлите остальных из зала, никто не должен мешать нам.

Он кивнул. Ему приходилось и раньше подвергаться превращению, но это делалось наспех, ненадолго, только чтобы скрыться из Карса. Теперь же он должен стать Фальком, это совсем другое дело.

Пока Саймон собирал своих добровольцев, волшебница занялась приготовлениями. Нарисовав на полу две пятиконечные звезды, которые частично накладывались одна на другую, она поместила в центре каждой звезды небольшую жаровню, извлеченную из ящика, который несли за ней вслед прислужники, сопровождавшие ее. Затем она стала отмерять и взвешивать различные снадобья из множества колбочек и пиал, а потом смешала их в две кучки на специальных квадратиках тонкого шелка, затканного причудливым узором.

Они не могли воспользоваться одеждой убитых, слишком она была окровавленной и грязной, но в комодах, стоявших в зале, нашлось все необходимое, к тому же, в их распоряжении находились пояса и оружие погибших.