Паутина любви... (СИ)

– Когда ты уехала, я разорвал помолвку с Анжелой, мы решили держать это в тайне ото всех. И я страдал вдвойне, потерял тебя и любимую женщину. Только работал, никуда не ходил, боясь встретиться с ней и на коленях молить о прощении. Потому что тогда я наговорил ей столько глупостей. Смешно, правда? Взрослый мужик, а повел себя как юнец. – Папа печально улыбнулся своим воспоминаниям. – Два года назад я встретился с ней на дне рождения Кристины и держался из последних сил, как и она. Я видел, как она похудела, у нее пропал блеск из глаз, мы оба страдали друг без друга. Но тебя я поставил на первое место, мою кровь, и если ты была против нее, то я должен был поступить так, чтобы ты была счастлива. Я начал пить. Стас заметил мое состояние и рассказал мне все. Первым делом мне захотелось приехать и найти этого паршивца. Я ведь вытаскивал его из шаек, продающих наркотики, защищал перед всеми, а он убил несколько лет, наших с тобой лет. Но ради Анжелы и новой возможности быть счастливым я успокоился и пришел к ней, рассказав все, не утаивая ничего. И мы снова сошлись. Но в голове все равно засела мысль, что ты будешь против нашего союза. И я  попросил Маргарет подготовить тебя к моему решению жениться. – Отец снова замолчал.

– Я никогда не была против, пап. Просто не хотела, чтобы ты знал. Мне казалось, если бы я рассказала тебе, то перестала бы быть твоей принцессой. Ведь я так глупо поступила, решила, что взрослая, и Антон был рядом. Он смешил меня, разговаривал со мной, ведь до этого ни один мальчик меня не приглашал на свидания. Я была тихоней в классе. – Я покачала головой, а папа остановил меня за руку.

– Ты навсегда останешься моей принцессой, Милана, – нежно сказал он, и его глаза заблестели от слез, а по моим щекам они уже покатились. – Я ведь люблю тебя, что бы ты ни решила и ни сделала, поддержу тебя. Потому что ты больше моя, чем Маргарет. Вот поэтому мы всегда старались быть вам друзьями, людьми, которым вы можете доверить все свои секреты. Но ты поступила так, потому что тебя обидели, разрушили тот мир, созданный нами. Я себя виню за это, я не должен был позволять Антону так часто бывать у нас. Но не усмотрел, потому что был поглощен Анжелой и предал твое доверие. С этого момента так все запуталось, что мне хотелось рвать на себе волосы от злости. Мне казалось, что ты мой талисман, моя счастливая звезда, которая светится только для меня. А я дал возможность Антону затушить в тебе это, потерять себя. Я люблю тебя, доченька, и сделаю сейчас все для того, чтобы вернуть тебе эти ощущения. Мы найдем их вместе.

– О, папа. – Я уже в голос разревелась и обняла его, освобождаясь ото лжи и задышав свободней.

– Моя родная, – прошептал он, гладя меня по волосам и крепко сжимая в объятьях. И было плевать, что прохожие оборачиваются на нас, плевать на распухший нос и слезы. Сейчас мы снова стали одним целым: я и мой супермен. Душу переполняли чувства, они рвались наружу, хотелось кричать от счастья. Казалось, за спиной выросли крылья и я могу взлететь, если захочу.

– Вот. – Папа протянул мне платок, и я утерла слезы, еще шмыгая носом. – Я рассказывал тебе это к тому, чтобы ты поняла. Любовь – она не умирает. И сейчас я очень боюсь за тебя, Милана. Страшно боюсь, потому что твое сердце выбрало Антона. – Лицо отца выражало такие беспокойство и страх, что я удивилась.

– Я не чувствую к нему ничего сейчас, ну, может быть, он меня бесит иногда, но он сам по себе такой, – пыталась я успокоить отца.

– Он наркоман, Милана. Его отец был наркоманом, он избивал Анжелу. И его кровь бежит по жилам Антона. Такие люди неизлечимы, – быстро начал папа, а я ужаснулась такой новости.

– Его отец был наркоманом, – повторила я.

– Да, – кивнул он. – Мы посадили его за решетку, когда он избил Анжелу до полусмерти, но Антон он никогда не трогал. Он умер в тюрьме, пытаясь найти дозу, и убил двоих заключенных. Его осудили, приговорив к смертной казни. Родители Димы приехали сюда и пытались откупиться, забрать с собой сына, обвиняя Анжелу, что это она сделала его таким, а Антон– не его ребенок. Но они так были похожи, что это казалось смешным. Дима умер за день до казни, он бился головой о стену, пока не разбил ее полностью. Ему уже никто не мог помочь.

– Но ведь Антон не употребляет уже долгое время, восемь лет, если я правильно запомнила, – нахмурилась я.

– Дима тоже не употреблял, пока не сорвался, – печально покачал головой папа.

– Боже, – прошептала я. – А  Антон знает об этом?

– Нет, знаем только я, Маргарет, Анжела, Стас и ты. Слушания были закрытыми, я заплатил тогда большие деньги. И надеюсь, что ты понимаешь, почему я так прошу тебя ответить мне честно. Любишь ли ты его? – Папа нетерпеливо ожидал ответа.

– Нет, – выдохнула я. – Не люблю, да и не любила.