Паутина прошлого

Я подхватила разбросанные вещи, и, стараясь не шуметь, прошла в ванную, жалея, что не могу полноценно принять душ. Но нужно было спешить. Не хотелось бы все еще быть здесь, когда он проснется. Самый лучший способ расстаться — уйти не прощаясь.

Когда я вышла из подъезда, мне в глаза бросился мой мотоцикл. Наверное, я была слишком взволнована, и не заметила его раньше. Но как он здесь оказался? Я вспомнила, где оставила его в прошлый раз, и улыбнулась, мысленно поблагодарив Пахомова за заботу. Инстинктивно пошарив в кармане своей еще не до конца подсохшей куртки, я вытащила ключи. Значит, Макс справился без них? Впрочем, чему я удивляюсь.

Меня всегда привлекала скорость. Поняв это, Олег не стал препятствовать моему желанию, и постарался обучить всему, что он знал сам. Автомобили разных марок, которые он мог позаимствовать на время у своих друзей становились объектом моего пристального внимания. Но главной моей слабостью были именно мотоциклы. Впрочем, когда мама прознала о том, что ее благоверный ведет «переговоры» об аренде вертолета, чтобы его ненаглядная падчерица смогла полетать, она устроила нам разнос, с последующей истерикой и битьем сервиза. Это происходило слишком часто, чтобы кого-то из нас остановила подобная мелочь. Но сервиз оказался семейной реликвией Олега, и, проникнувшись, я предпочла отказаться от еще одной железки в моей коллекции экспериментов.

Я успела добраться до места на закате. Сумрак еще не успел поглотить лес, позволяя солнечным лучам пробиваться сквозь деревья. Подойдя к гранитному валуну, я коснулась рукой, чувствуя его холод и неровности. Как давно это было. Жаль, что некоторые поступки исправить невозможно.

Я опустилась на колени, не замечая, как тает снег, холодной липкой влагой просачиваясь через грубую ткань джинсов, и просунула руку в небольшое углубление в камне. За эти годы дыра успела зарасти мхом, но я смогла его нащупать. И вскоре, все еще стоя на коленях, я держала на ладони карбонадо, которому, судя по легендам, не было цены. Камень, ставший причиной гибели всех, кого я знала и любила.

— Ну, здравствуй, Странник, — прошептала я, любуясь как лучи заходящего солнца играют на его темных гранях. По лицу текли слезы, которые я не могла, да и не пыталась сдержать. Но рано или поздно я должна была прийти сюда, чтобы посмотреть жестокой правде в глаза. Я убила своего брата.

XXVIII

— Не думал, что ты захочешь сюда вернуться, — я почувствовала его присутствие намного раньше, чем услышала голос.

По-прежнему стоя на коленях, я не оборачиваясь, смотрела на камень. Он был красив. Нет, не так. Он был восхитительный, потрясающий. Самое лучшее, что я когда-либо видела в жизни. Он мог нести несчастья, смерть, разжигать ненависть, дарить боль, но он был совершенством.

— Я была тогда рядом с ними, следила за братом, когда Алешка разговаривал с Мариной. Я испугалась, что если этот камень найдут у него, то сразу же посадят в тюрьму. Будто он сделал что-то плохое. Но мой брат был не способен на плохие поступки. Он был самым лучшим. Знаю, что ты мне не веришь, и, наверное, прав. Он был там, когда убили твоего отца. Он не хотел этого. Он хотел справедливости. Поэтому пошел против своих друзей и любимой девушки и спрятал от них камень, надеясь, что когда-нибудь они одумаются. Он думал — когда-нибудь они поймут, что натворили.

— Наверное, он сказал бы им, где Странник, если бы знал. Но он не знал, — я говорила, как сумасшедшая, словно в бреду, чувствуя, что если сейчас не выговорюсь, то сойду с ума, — только увидев меня, он понял, кто же взял камень. Он защищал не Марину, а меня. Он умер из-за меня. Господи, я убила собственного брата! Будь я проклята!

Ладонь разжалась, и камень выпал, покатившись к ногам Макса. Перешагнув его, он подошел ко мне и опустился рядом, сжав плечи своими руками.

— Девочка моя, — его губы коснулись виска, пробежали по щеке, — как ты можешь винить себя в том, что сделали другие? Твоего брата убили его друзья. Ты была лишь маленьким растерянным ребенком, который отчаянно хотел его спасти.

— Но почему тогда мне так мерзко на душе? — я обернулась к нему, больше не боясь показать своих чувств. Мне нужен был кто-то, кто смог бы выслушать, понять и успокоить.