Паутина (с иллюстрациями)

— Сильная литература всегда оказывала сильное влияние на реальность, — произнес я голосом профессионального лектора. — Достопочтенный монах Тук вскоре после упомянутых событий оставил работу… хм-м… духовника заблудших секретарш. И основал скромную секту «Свидетели Явления Ошибки». С тех пор в своих пламенных проповедях отец Тук частенько приводит в качестве примера следующий случай, описанный в средневековом арабском сочинении «Аджаиб ад-дунйа». Пророк Мухаммед однажды сказал своим людям: «Когда придет на мою кафедру некто Муавия, примите его!» Веление его было записано, но случайная муха посадила над буквой «ба» две точки, так что вместо «примите» получалось «убейте». Войско пророка размежевалось на две партии: одни стояли за то, чтобы Муавию принять, другие — за то, чтобы убить. В битвах за эти мушиные точки погибло сто тринадцать тысяч мужей.

— Ага, отсюда ясно, что лучшие писатели — мухи!

Мэриан сделалась мухой и закружилась у меня перед носом. Я отмахнулся.

— Может и мухи. Моему приятелю Франческо они даже картину написали.

— Как это?

— Он жил над мясным магазином, и летом у него было множество мух. Они ужасно мешали ему работать — он вообще-то художник. И когда Франческо совсем на них разозлился, и нарисовал русалку. Только она была невидимая, потому что нарисована была сахарным сиропом. А дальше ее мухи дорисовывали, отдавая свои маленькие жизни на липкий алтарь искусства.

— Ужас какой! Не хочу быть мухой! — передо мной снова прохаживалась пантера.

— Правильно. Будь лучше таинственной незнакомкой.

— Ой, брось подлизываться, профессор! Сам небось знаешь, что женщины подчас хуже мух. Между прочим, в середине двадцатого века тоже была история с неправильной точкой. Только точка была в программе на Фортране. А вместо мухи была дура-секретарша, которая эту программу перепечатывала. Из-за ее опечатки американский космический корабль промахнулся мимо Венеры. Восемьдесят лимонов баксов улетели нафиг. Видишь, что из-за таинственных незнакомок случается? Не забудь рассказать об этом своему другу-монаху, который поклоняется ошибкам. А я лучше Багирой пока побуду.

— Ты прошлый раз говорила, тебя Мэриан зовут.

— Смотря куда зовут. Считай, что это мое прошлое воплощение. Был Маугли — была и Багира.

— В каких же джунглях ты его нашла?

— В том же городе, где ты живешь. Это Сеть была для него Книгой Джунглей. Он рано потерял родителей, его воспитывали в основном обучающие программы и виртуалы-хакеры. В определенном смысле он был дикарь: есть очень много вещей, о которых не написано в Сети.

— Неужели? Что же это за тайны человечества?

— Не тайны, наоборот — само собой разумеющиеся вещи. Представь обычный кулинарный рецепт, где написано «обжарьте лук», но не написано «очищенный и нарезанный». Такое в Сети на каждом шагу. Знания о человеке, которые можно почерпнуть из Сети, искажены еще сильнее, чем то, что киплинговский Маугли узнавал от волков. Зато сами сетевые джунгли мой Маугли знал, как свои пять пальцев. Мог просто посвистеть в телефонную трубку — на том конце линии модем сгорал. Когда ему было пятнадцать, он пошел устраиваться программистом в банк. По объявлению. Его послали подальше — мол, зеленый еще, да и подстрижен хреново. Через час после того, как он ушел, в этом банке началось светопреставление: мониторы всех машин погасли, а винчестеры, наоборот, закрутились. Да так закрутились, что из их совместного визга сложилась пинк-флойдовская «Money». Никто даже не врубился сначала — звучало как настоящий симфонический оркестр. А винчи доиграли до конца и снова начали. И так три с половиной раза все ту же «Money» пилили, пока их не обесточили.

— Такой парень наверняка не пропадет в наше время…

— Увы, нет. Слишком стерильны были его джунгли. Чем ближе он знакомился с реальностью, тем хуже чувствовал себя в ней. Ну и нарушил какой-то дурацкий закон. Его арестовали и предложили на выбор: либо в тюрьму, либо в армию. Вторая Черноморская война как раз только началась. Он выбрал войну. Больше я о нем не слышала.

Мэриан вздохнула. Я тоже помолчал, представляя себе юность сетевого Маугли и последующее столкновение с «цивилизацией».

— Ты ему тоже рассказывала сказки?

— Одну сказку. Но не ту, что тебе. У каждого человека — своя сказка.

— Между прочим, в прошлый раз ты меня замечательно усыпила. Я уже сквозь сон подумал — чаю-то я себе налил, да так и не попил!

— А-а, так ты все проспал!

— Нет-нет, я слушал внимательно до конца. И хотя у тебя очень колыбельный голос, я ни за что не хотел отключаться. Как раз из-за того, что в этой истории говорилось про обрывы связи. Но когда ты сказала «спокойной ночи», я первым расконнектился. Я это отметил перед тем, как уснуть, и твердо решил, что в следующий раз дождусь, когда ты сама дашь «отбой».

— Если я звоню, значит, первым трубку должен класть ты.

— Какая тут связь?

— Никакой. Это закон. Я только что его придумала.

— Но сегодня я позвонил — значит, ты кладешь трубку первой?

— А ты торопишься? Тебе хочется, чтобы я закруглялась побыстрее?