Паутина. Том 2. Тропа над пропастью

Юлька, долго не думая, стала вымерять, сколько нужно отрезать. И не откладывая в долгий ящик, провела мелом линию разреза и, выдохнув воздух, с маху разрезала плед. И только отделились две половинки, как бабуля вырисовалась на пороге и, увидев такое кощунство над своим подарком, чуть не села на пол.

– Да ты что, ума лишилась? Что ты делаешь? – подскочила она к внучке.

– Режу! – односложно пояснила Юлька.

– Я вижу, что режешь. Но зачем? Такую вещь испортила, ни разу не застелила кровать, ни разу не укуталась! – сокрушалась бабуля.

– Вот и хорошо, что он новый, и хорошо, что такой красивый. Это будет Улечке одеяло и конвертик. Я на одеяло оставила два медведя, а на конверте будет один, – не обращая внимания на бабушкины охи, улыбалась Юлька.

– Какой конверт? Ну, одеяло понимаю, хотя его можно было с чего-то другого сделать, а что такое конверт?

– Во-первых, сейчас у нас нет другого подходящего одеяла, во-вторых, нужно что-то новое и красивое, ведь это маленький ребенок будет в него заворачиваться. А конверт – это такой мешочек для малыша, чтобы не разворачивался, – довольно улыбалась Юлька. – Ты мне лучше скажи, о чем так страстно рассказывала тебе теть Нюра?

– Ой, страсти то, какие! – вспомнила бабуля. – Я с этим одеялом и забыла тебе рассказать.

Нюрка, она ведь страсть, какая любопытная, так вот, только машина отошла, что утром приезжала, а Нюрка сразу шмыг к Мотьке, занять десятку, это предлог у нее был такой. А Мотька лежит на диване смотреть смотрит, а говорить не может. Что-то с ней приключилось, мычит, руками машет, страсть какая. Наказал, видно, ее Господь за все ее дела, за загубленные души. Послали за врачом, скоро подъедет. Может, и тебя бы посмотрел за одно? – бабуля подошла к окну, будто высматривая на улице что-то. – Чего молчишь?

– Бабуль, мы ведь договорились, что я никуда не поеду. А если ты пригласишь сюда врачей, то от них не отобьешься, и буду я с дитем малым ехать с сумасшедшей. Она таких детей на тот свет отправляла, а ты меня ей в руки суешь.

– Придумала тоже! Какие руки, не хочешь, не надо, но завтра дядю Колю позовем обязательно! – решительно заявила баба Паша.

– Да, я дня через три сама бы к нему могла съездить. И там можно сразу и ребёнка зарегистрировать, выписать Уленьке свидетельство о рождении, первый документ, после рождения.

Юлька сама разговаривала, а сама уже обшила одеяло тесьмой, чтобы не выборсывалось.

– Знаешь, бабулечка, ты мне принеси машинку швейную, она хоть и ручная, а всё быстрее, чем шить руками. Я потихонечку буду вставать, подошью пелёнок и рубашонок нашью, да не забудь про материал. Какой есть, весь неси, лишь бы был мягкий и лёгкий. Мне много нужно шить. А вечером покажешь, как купать, вот только ванночки нет.

– А нет, и не велика беда. У меня дома корыто есть, хоть старенькое, ещё тебя в нём купала, но ещё крепкое, хватит не только ей. Ладно, я пойду, молоко в холодильник поставила, сварю, принесу, что поесть. А ты не очень ходи, хоть и лежать, конечно, вредно. Корми, проснулась твоя принцесса, кряхтит и мокрая, наверно. Грязные пелёнки складывай в ванну, сама не стирай. Белые, с верёвки сниму сама, когда приду.

– Бабулечка, узнай всё про тётю Мотю, интересно, что её так напугало, от чего она ни с того, ни с сего вдруг потеряла дар речи, и зачем этот, на волге приезжал к ней?! А может, это он ей что-нибудь сделал, ведь бабу Шуру, вон как саданул, чуть на тот свет не проводил. Вот ведь заработала, так заработала. Видать очень хорошо заплатил за услуги. – Усмехнулась Юлька.

– Пойду, проведаю по-соседски, если в больницу не увезли. Но я тебе, внучка, так скажу, сколько клубочку не виться, а конец будет. Вот видать её клубочек и кончился. Люди разные к ней приходили с таким, можно сказать, деликатным делом, и им, видно, не хотелось, чтобы оставались свидетели. Ладно, всё сделаю, что смогу, но не стоило бы тебе любопытствовать об этом, меньше знаешь, здоровее будешь.

Баба Паша вышла, продолжая говорить, поучая внучку, но Юлька уже не прислушивалась к её разговорам. Малышка проснулась и требовала к себе абсолютного внимания.

– Мне теперь не скучно, дорогая моя девочка, есть, кому меня веселить. Я не научилась быстро поворачиваться, то есть я ещё не могу, но я научусь, вот посмотришь. – Говорила Юля приёмной дочке, пеленая её.

Бабуля говорила, что покажет, как пеленать тебя, но видно закрутилась и забыла. А я сама уже научилась, вот только водичку подогрею, и скупаю тебя в большой чашке. И не обязательно ждать ванночку или корыто. Ты еще такая маленькая, меньше моей куклы.