Паутина вероятности

Тоннели вели к нижнему этажу подземной части станции. Нам предстояло подняться на уровень четвертого этажа, равного по высоте панельной типовой пятиэтажке, и закрепиться в машинном зале, где раньше стояли мощные силовые установки системы вентиляции и охлаждения. Теперь это было пустое, захламленное помещение величиной с футбольное поле, с дырами проломов, ведущих частью к реке, частью в глубину комплекса.

Одессит хорошо описал дорогу до лестницы, да и светлячок, указывающий дорогу к Обелиску, разгорался все ярче, свет теперь мне вообще не был нужен. Застряли мы, только когда прошли метров семьсот: единственный проход был заминирован густой сеткой растяжек и противопехотных мин. На проволоке уже скопилась бахрома осевшей пыли, сюда давно никто не заглядывал. Мы с Михаем не мешкая сели за работу, стараясь проделать узкий проход, не затронув основные узлы закладки. Кропотливая работа, когда от напряжения слезятся глаза и через какое-то время начинают предательски наливаться тяжестью и подрагивать пальцы, затянулась на добрых два часа. Михай почти упал возле стены, я же дал сигнал фонариком и пошел назад, чтобы одного за другим вывести бойцов на чистую землю.

Продвижение пело медленно, в абсолютной темноте, без карт и ориентиров и с мертвенно черными экранами ПДА, которые разом отказали без видимых причин. Путь к машинному залу растянулся на целых три часа. Время я определял по механическим часам со светящимся циферблатом. Стрелки показывали девятнадцать сорок пять, когда позади и впереди послышались шаги и голоса. А потом по стене справа впереди стеганула строчка вышибленной из стены автоматной очередью бетонной крошки. Нас обнаружили, но, судя по тому, что противник так долго не давал о себе знать и напал не в узком коридоре, а в достаточно широкой воздушной шахте, силы сектантов только еще подтягивались и мой расчет оказался верным. Мне лично ПНВ не был нужен – искра, испускаемая Ключом, освещала пространство в радиусе метров сорока, словно кругом был обычный пасмурный день. Только свет был странным, окрашивая все вокруг в изжелта-коричневые оттенки. Уже не особо скрываясь, я отдал команду голосом по короткой связи:

– Работаем в полную силу, нас обнаружили. Идем на прорыв, парами вперед!

Бой в ограниченном пространстве ничем кардинально, кроме дистанции контакта, не отличается от обычного. Пары продвигались вперед под прикрытием огня тех, кто давил лезущих из боковых коридоров сектантов, многие их которых были в бинтах и двигались вяло. Откуда-то пришло знание, что каждому бойцу в секте вживляется симбиотический модуль послушания, на который негативно действовало излучение Камня. Поэтому мы довольно быстро опрокинули и уничтожили первую стихийную атаку все прибывающих и прибывающих врагов, и на плечах последних ворвались в совершенно пустой и темный машинный зал, в северной стене которого стояла абсолютно гладкая бетонная стена. Это был тупик, прохода не было. Видимо, каким-то образом сектанты нашли способ замуровать пробитый в стене пролом, наглухо перекрыв доступ в помещение второго энергоблока станции. Но времени на рассуждения не оставалось – следом, ступая по трупам своих менее везучих собратьев, уже спешили новые враги.

– Занять оборону возле северной стены. Денис, Норд – на фланги. Слон, Михай – держите фронт, ищите укрытия, ям тут предостаточно. Михай, давай сумку с саперными причиндалами. Стену надо рвать, иначе все зря! Патроны беречь. Дайте мне два часа, ребята. Бить только наверняка.

Достав из саперной сумки молоток и прихваченный с железнодорожной насыпи костыль, я лихорадочно начал долбить стену под шурфы для зарядов. Бетон поддавался плохо. Видимо, денег не пожалели, взяли что-то качественное. Под руками и почти у самой головы чиркали осколки. С визгом рикошетируя, отскакивали пули, враг наседал. Что-то чувствительно ударило в спину, но я продолжал долбить. Ребята пока успешно сдерживали сектантов, которым мешали узкие проходы: больше чем по одному за раз в них было не протиснуться, численное преимущество пока реализовать не удавалось. Но я знал, что это не надолго: скоро саперы расширят проходы, и тогда нам не устоять. Наконец, спустя долгих сорок минут, я начал закладывать заряды в продолбленные углубления. Огонь по мне усилился: противник точно знал, куда ведет замурованная дыра, поэтому, не считаясь с потерями, старался мне помешать. Зажав в руке подрывную машинку, я бросился в яму из-под какого-то вывороченного с корнем агрегата. Одновременно заорал, перекрывая гул боя:

– Берегись! Подры-ы-ыв!..