Паутина Вселенной

О них бытует немало легенд, но я их все не буду рассказывать. В конце одной из историй они полюбили друг друга, и у них родился мальчик. Назвали его Се'Акатль, имя, взятое из древнего календаря, указывающее нам дату его рождения, «одинокий тростник», [acatl, или тростник, – это знак дня в календаре ацтеков], что означает тот, кто носит скипетр или жезл полководца. На современном языке это был бы правитель или верховный вождь. Но здесь, среди холмов Тепостеко, где он родился, товарищи знали его как Топильцина, что означает «младенец», но не в смысле маленького ребенка, а скорее, как символ чистоты; таким образом, истинное значение этого слова было бы «чистый, как дитя».

Многие приключения приписываются Се'Акатлю. Благодаря своей великой мудрости он стал царем и верховным жрецом Тулы, города, который был и остается главным церемониальным центром всех Тольтеков. Интересно отметить, как народ в прошлом выбирал своих лидеров; для них не существовало ни голосований, ни «демократии», в которой демагоги, полные дурных намерений, манипулируют властью. Тогда на эту должность назначали только на основе неоспоримых заслуг.

О его приключениях и учениях существует множество легенд. С каждым паломничеством мы узнавали что-то новое об истории его жизни, например, о празднествах в его честь, которые проходят каждый год на пирамиде Тулы, или обрядах, которые проводятся на месте археологических раскопок Цинтеопан и которые указывают место, где Се'Акатль достиг просветления.

Согласно историям, во время его правления было много взлетов и падений. Рассказывают, что однажды царь Тольтеков отправился со своим войском и сокровищами в южные страны, где он тогда был известен Майя как Кукулькан. На их языке это означает то же самое, что Кецалькоатль означает для нас, то есть Пернатый Змей. В конце концов, легенда гласит, что Се'Акатль и его свита направились к морю и превратились в змей света. Говорят, что они плыли по небу в направлении Звезды Востока, пока не исчезли.

Ссылаясь на несвязность переводов, сделанных с их языка, дон Мельчор однажды заметил:

«Белоснежки, – сказал он, имея ввиду белых людей, – никогда не поймут идеи коренных народов, большую часть которых считают заблуждениями. Возьмем, к примеру, имя последнего ацтекского царя «Куаутемок», в котором приставка «куау» означает орел, а «темок» – опускаться, падать, поэтому, когда оно переводится буквально, вы получаете упавшего орла. Поэтому многие пытаются приписать этому имени такое значение: «Время империи ацтеков подошло к концу», что на самом деле и произошло, но для коренных жителей, знающих, о чем идет речь, имя Куаутемок в действительности означает орла, падающего на свою добычу. Та же ошибка происходит и с именем Кецалькоатля, которое обычно переводится как «пернатый змей», однако для индейцев это имя означает «летающий змей».

«Как вы можете заметить, именно так искажаются значения слов до тех пор, пока полностью не теряют истинную суть. Существует бесконечное множество других аналогичных примеров, вводящих в заблуждение своей интерпретацией… Неверные переводы – главная причина непонимания идей коренных народов… Известны только фрагменты, но полная картина все еще остается в наши дни тайной для белого человека».

Будучи доктором антропологии, Карлос доказал, что, только обретя принадлежность к определенной культуре, можно понять ее. Он сказал, что единственный способ достичь этого – погрузиться в эту культуру без каких-либо оговорок и предрассудков.

«Чтобы понять другое видение, важно стать такими же, как и члены сообщества, иначе никак. Возможно, вы сможете прочитать текст, но не уловите истинный смысл. Поэтому специалистам по этим вопросам очень тяжело прийти к соглашению».

Тем антагонистическим антропологам, которые говорят, что невозможно скрывать знание о масштабах нагвализма, описываемого Карлосом в течение долгого времени, необходимо напомнить, что секреты, надежно хранимые поколениями, не являются исключительными для местных магов. Существуют официальные узаконенные ассоциации, которые поддерживают высокий уровень секретности своей деятельности и не разглашают личности своих приверженцев.

В тот день мы ушли на рассвете; дон Мельчор отвел меня к месту силы в горах. Приглашение было для меня честью; однако я привел себя в состояние повышенного осознания, потому что знал, что каждый раз, когда они приезжали туда, все приобретало серьезный оттенок.

Мы прибыли туда незадолго до рассвета. Место силы находилось на вершине холма; там было несколько больших, стратегически расположенных камней. Я заметил, что при входе в этот круг из камней я испытал такое же благоговение, как если бы переступил порог священного храма. По нашему обычаю мы разожгли костер и сели, прислонившись спиной к скале, ожидая восхода солнца. В это время года оно вставало на востоке среди гор, самая высокая из которых находилась ближе к югу.

Я сказал, что это было большой удачей – найти подобные камни. Он улыбнулся и сказал мне: