Паутина жизни. Последняя любовь Нельсона

— Надежду? Я должен найти себе приличный своему рангу заработок. Приличный моему рангу! Лорд Мидльтон богат, и его дочери очень избалованы, ну а мое место в министерстве иностранных дел еле-еле обеспечивает мне сносную холостяцкую жизнь. В качестве младшего сына я обладаю не состоянием, а только долгами. Мой дядя, сэр Уильям Гамильтон, очень состоятельный человек, но он еще достаточно молод, чтобы рассчитывать на потомство. Таким образом, надежд нет никаких.

— И это огорчает вас, не правда ли? — спросила Эмма, заставляя себя шутить, тогда как ее глаза были безотрывно прикованы к его губам. — А эта Генриетта Мидльтон хорошенькая? Вы ее любите?

Вместо ответа Гренвилль только пожал плечами.

Полное изнеможение овладело Эммой. Ее сердце преисполнилось тихой, горячей радостью; она готова была непрестанно ехать вот так среди мрака, сидеть против него и чтобы дождь настукивал в передок кареты. Словно ласковая, убаюкивающая песенка звучал этот стук…

Когда карета остановилась перед станцией, Эмма испугалась. Она и в самом деле заснула! Смущенно попросила она у Гренвилля прощения. Он вежливо улыбнулся, повел ее в деревенскую гостиницу и потребовал чая и закусок. В то время как они закусывали, должны были сменить лошадей и съездить за раненым кучером. Затем Эмма хотела отправиться дальше, тогда как сэр Гренвилль предполагал остаться здесь до утра.

Во время легкого ужина, за которым им прислуживал Смит, они говорили о самых безразличных вещах, словно люди, которые встретились в первый раз. Гренвилль болтал о своей службе, о своей любви к картинам и минералам, на что тратил все свои сбережения и делал долги. Тихая жизнь человека науки доставляла ему радость. Его квартира на Портман-сквер была битком набита разными редкостями, которые он старательно прикупал при всяком удобном случае. У него была удивительная картина Венеры, происхождение которой оставалось неизвестным, но которую он приписывал Корреджо.

— Если мне удастся найти доказательства ее подлинности и если я укомплектую коллекцию минералов, то продажей всего этого я добуду целое маленькое состояние! — сказал он.

— И тогда вы введете в свой дом жену?

— В моем положении надо быть очень богатым, чтобы иметь возможность жениться, поэтому мне, наверное, придется остаться холостяком.

Эмма пытливо посмотрела на него.

— Ну да ведь холостяцкая жизнь тоже имеет свои прелести, — сказала она небрежно, как бы шутя. — В Лондоне найдется достаточно красивых девушек, которые готовы любить, не требуя брака!

Гренвилль покачал головой с выражением отвращения:

— Это не для меня. Подобные девушки не отличаются верностью, а я ревнив. Но один раз в жизни я был близок к тому, чтобы завязать такую связь.

— Связь? — небрежно переспросила она, стараясь замаскировать свое волнение. — Это забавная история? Можно познакомиться с ней?

— Это было в Друри-Лейнском театре во время представления «Ромео и Джульетты», — сказал Гренвилль в ответ, принимая из рук Смита стакан чаю. — Я увидел там девушку, которая показалась мне молодой, красивой и совершенно неиспорченной. Она упала в обморок, я принес ей воды, и так завязалось знакомство. Она была продавщицей в одном из ювелирных магазинов.

— Продавщицей? Она сама сказала вам это или вы угадали по ее лицу?

— Я навел справки о ней, но не мог продолжить завязавшееся знакомство, так как должен был отправиться в поездку по Шотландии. Когда я вернулся, ее уже не было на прежнем месте. Она переселилась к мисс Келли, к одной из двусмысленных дам, живущих за счет своих любовников.

— И вы ничего не предприняли для спасения девушки?

— Что я мог сделать? Ведь она ушла к мисс Келли совершенно добровольно!

— А может быть, она была введена в заблуждение? Что, если она раскаивалась в необдуманном поступке? Что, если она страстно ждала помощи, освобождения? А может быть, она только потому ушла к этой мисс Келли, что считала себя забытой вами? Она знала ваше имя?

— Да разве женщинам этого сорта принято представляться по всей форме? Впрочем, не жалейте ее, мисс Харт! Девушка быстро утешилась. Теперь она невеста богатого человека, которого очень любит!

Он впился в Эмму взором, как бы дожидаясь дальнейших расспросов. Но вошел хозяин, который доложил, что все готово для продолжения путешествия. Гренвилль встал и в изысканных выражениях поблагодарил Эмму за помощь и приятное общество. Затем он предложил ей руку, чтобы повести к карете.

Она вздрогнула и испуганно кинулась от него к выходу. Без его помощи села она в экипаж. И отправилась в темную, молчаливую ночь…

XXII