Паутина

Ее он когда-то изучал. Не любовался. Изучал. Она быстро освоила окклюменцию. Но не легилименцию. Она отказывалась бередить чужие мысли. Не боялась. Просто отказывалась. Что-то в этом было. Она хотела исцелять души. Исцелять, а не бередить.

Он хотел исцелять тела. И рассудок. У него получалось. Шесть больных. Все здоровы. Благодарны. Кроме одного. Волшебник с расстройством памяти. Двадцать пять лет в закрытой палате. Окруженный автографами. С наивной улыбкой. Старик с молодой улыбкой. Хотел ли он исцеления? Тео не знал. Он просто лечил. И вылечил. Улыбка перестала быть наивной. Перестала быть молодой. Волшебник отказался покидать больницу.

— Ты знаешь, как ему помочь, — Тео ответил на ее холодный взгляд.

— Я не буду поступать, как вы, — опять холод в голосе. И презрение. Тео понял — не изменилась. — Мысли слишком больно ранят, чтобы постоянно в них вмешиваться. Вы сами это говорили.

Она запомнила его слова. Столько его собственных слов. Кроме тех, единственных. Которые он лишь однажды ей сказал. Потому что верил.

— Мысли лечат рассудок, — Тео повторял те свои слова. — Они не в силах вылечить душу. Ничто не в силах.

— Неправда, — ответила она так же, как и тогда. Значит, запомнила. — Душу можно исцелить. Даже вашу, Тео.

Она ушла. Тихо закрыла дверь. Тео смотрел. На то место, где она стояла. Ксения. Целитель душ. У нее может получиться. Но не с ним.

Тео отвернулся. Восемь шагов к двери. Восемь назад.

Перевертыш судьбы. Но все по-другому. И он — другой.

Глава 5. Скорпиус Малфой

С самого утра руки чесались кого-нибудь убить. Причем он даже мог точно сказать, кого.

За завтраком они с Ксенией наблюдали за Джеймсом. Он не ел. Даже когда Лили передала ему тарелку, не притронулся к еде. Он был бледен, как ненавистное Скорпиусу молоко, что мозолило глаза в кувшине.

Малфой бы проклял этого паклеватого гоблина, если бы не Ксения, которая буквально шипела на него, вцепившись ногтями в руку, в которой он держал палочку.

Мерзкий… злобный… надменный… кривоногий… крючконосый… самодовольный… беспринципный… трусливый… гоблин!

Скорпиус видел, как Поттер поднялся из-за стола и побрел прочь, как-то безвольно повесив на плечи рюкзак. Малфой взглянул на Ксению, они поднялись (черт, бешеный фестрал, даже не поел как следует!) и отправились за другом.

Джеймс понуро сидел за партой в классе Флитвика. Скорпиус уселся рядом, шмякнув своим учебником по столу. Ноль реакции со стороны гриффиндорца.

Флитвик вошел, как обычно, весь довольный собой, словно каждый раз удивлялся, что на его занятия приходит столько студентов. Он тут же начал раздавать указания, чтобы Эмма Томас взяла коробку и разнесла всем по симпатичной мышке. Скорпиус хмыкнул — девчонка не боялась этих очаровательных хвостатых грызунов. Интересно, Лили боится? Надо будет у нее спросить потом.

Поттер почти не подавал признаков жизни, глядя на свою мышь и не делая попыток даже просто заставить ее вылезти из коробки, не то что бы применить к ней параллельное заклинание.

— Поттер, ты не ошибся классом? Выходить за пределы разума нужно в Северной башне… — Малфой поднял в воздух свою мышь, которая начала призывно пищать, но тут же замолчала, когда слизеринец применил к ней «силенцио». Потом отпустил бедное животное — прямо под ноги девчонкам с Рейвенкло. Те подпрыгнули и пискнули не хуже мышек.

Джеймс кивнул, словно принял к сведению слова Малфоя, что последнему еще больше не понравилось.

Убить, убить этого волосатого гоблина, сделавшего из Поттера мумию. Тень отца Гамлета, гиппогрифы его затопчи!

— Поттер, — Малфой бросил взгляд на друга, который созерцал свою мышь со странным спокойствием, — я не думаю, что она, — слизеринец взял за хвост зверька, — ответит взаимностью, хоть ты гляди на нее со всей страстью, на какую способен. По-моему, ей не нравятся брюнеты…

Гриффиндорец снова кивнул, чуть скривив губы. Так… серьезный случай. Малфой вернул мышь Джеймса в коробку, сощурив глаза.

— А если я тебе скажу, что Слизнорт питает страсть к мальчикам, ты тоже просто кивнешь? — Джеймс, конечно же, кивнул. — И даже если я скажу, что застал Ксению в постели с…

— Малфой, не смешно, — бесцветно ответил гриффиндорец, отчего Скорпиус был готов поколотить этого погруженного в какие-то свои, невеселые мысли, лохматого кретина. А почему, собственно, нет? Раз уж перебирать свой богатый арсенал шоковой терапии…

Малфой огляделся — Флитвик как раз повернулся спиной, глядя на смешные потуги хаффлпаффца удержать в воздухе брыкающуюся и верещащую от страха мышь. Потом просто взял свой учебник и стукнул им по макушке Поттера. Несильно, но чтобы тот прочувствовал всю важность момента.

Джеймс ткнулся от неожиданности лицом в коробку с мышью.

— О, если ты ее поцелуешь, возможно, что она ответит на твои пламенные чувства… — Скорпиус смотрел, как гриффиндорец медленно поворачивает к нему голову. Черт, задница хвостороги! Какой же у него обреченный взгляд! Убить этого слизняка! Убить, четвертовать, но сначала хорошенько бахнуть Круциатусом вот за этот взгляд Джеймса.