Паутина

Да, сердце сестры было разбито. По крайней мере, так казалось Лили. Но Джеймс, наблюдающий буйства Малфоя и его шестидневные попытки вернуть утраченное, был уверен, что Скорпиус тоже любит Лили. Любит — иначе не стал бы так долго искать с ней встреч. Любит — иначе не отказался бы от простого обездвиживания девушки для объяснения. Любит — потому что сейчас вместе с битым стеклом и газетными страницами на части рвалась его гордая, попавшая в ловушку чувств душа.

Все рассуждения Скорпиуса о том, что он никогда не будет бегать за девчонкой, что он слишком горд и объясняться не в его принципах — все это полетело к чертям в первый же день, когда Лили влепила ему самую жесткую пощечину из всех, что довелось видеть Джеймсу. Просто подошла, ударила и тут же убежала, ничего не объяснив. Это позже Роза дала им газету, откуда они выяснили, что у Малфоя, оказывается, давние и стабильные отношения с Присциллой Забини.

Если бы не это предложение в статье, Джеймс бы убил друга, на месте. Но именно высказывание о связи Скорпиуса и этой холодной брюнетки делало все нереально глупым. Да Малфой ее с курса четвертого презирал, а чаще просто игнорировал. Уж Джеймсу то было не знать, с кем слизеринец в каких отношениях. Не с этой стервозной пустышкой, это точно.

Звякнул целый сервиз, который Выручай-комната услужливо предоставила Скорпиусу на уничтожение. Гриффиндорец лишь покачал головой, надеясь, что Малфой угомонится раньше, чем они будут погребены под грудой осколков.

Жаль, что и Скорпиус, и сестра, были такими глупыми и гордыми, чтобы не принять помощи Ксении. Она бы смогла привести в чувства Малфоя, и, возможно, нашла бы способ поговорить с Лили. Но нет, даже слизеринец был настолько упрям, что предпочитал громить все вокруг, а не послушать Ксению.

Джеймсу в голову приходило только одно — без согласия Малфоя обездвижить Лили и запереть их со Скорпиусом в одной комнате. Но для этого надо было как-то отловить сестру и быть уверенным, что они не убьют друг друга из-за той боли, что причинили своими поступками.

Шесть дней шла борьба в Малфое. Джеймс это видел. Слизеринец буквально ломал себя, переступал через свою малфоевскую сущность, стараясь вернуть Лили. Но она не оценила этого. Она думала, что он ее предал.

И, кажется, Малфой был на пределе терпения. Что он сделает, когда не сможет добиться своего доступными средствами? Джеймс даже думать не хотел, ведь это его сестра! Глупая, наивная, такая еще маленькая Лил! Так быстро кинулась в объятия слизеринца, но так быстро сдалась, едва наткнувшись на препятствие. Конечно, помолвка — это не маленькое препятствие, и все выглядело так, будто Скорпиус ее использовал… Но ведь могла хотя бы выслушать его!

Со звуком раскрошенного ногами глобуса дверь в комнату отворилась, и туда вошли сначала Ксения, а за ней — Лили. Джеймс поднялся. Звуки разгрома стихли.

Джеймс опешил, видя сестру, которая тихо стояла у порога. Она ни на кого не смотрела, руки были опущены вдоль тела, чуть растерянная.

Ксения взяла Джеймса за руку и потянула прочь, оставляя Лили и Малфоя наедине. К удивлению гриффиндорца, девушка подняла палочку, прошептала сначала «Фините», а потом заблокировала портрет с гиппогрифом на полтора часа, как раз до ужина.

— Как ты это сделала? — Джеймс взглянул на подругу с удивлением. — Как уговорила?

Ксения лишь пожала плечами, а потом пошла по коридору в сторону лестницы. Гриффиндорец нагнал ее и остановил, взяв за плечи.

— Ксения, как тебе удалось привести ее туда? — уже немного встревожено спросил парень, пытаясь поймать ее взгляд. Он впервые видел на лице Ксении такую растерянность и — вину?

— Когда целитель не справляется обычными методами, он может пойти на крайние, — будто процитировала она какой-то учебник. — То, что недопустимо в обычное время, допустимо для целителя, если он действует во благо человека.

— Ксения, ты меня пугаешь, — проговорил Джеймс, опуская руки. Он уже не думал, что хочет знать, как девушке удалось привести Лили. Она, наконец, подняла лицо — в ее глазах было чуждое ей раньше выражение. Выражение власти. Что-то темное, что коснулось чистой души целительницы. — Пожалуйста, скажи, что ты этого не делала…

Ксения тяжело и как-то обреченно смотрела на гриффиндорца, потом просто опустила голову и пошла дальше. Но Джеймс уже не мог ее оставить. Нагнал и заставил повернуться к нему лицом. Руки его дрожали.

— Зачем? Разве не было других способов?! — прошептал он прямо в ее бледное лицо. — Уговорить… Попросить… Завлечь обманом…Обездвижить, наконец! Но не так…

— Это не был Империус, Джеймс, — наконец, заговорила девушка, все равно избегая его взгляда. Он облегченно вздохнул, веря каждому ее слову. Но почему тогда она такая… опустошенная?

— Тогда что? — его голос стал мягче.

Она промолчала, оглядываясь.