Паутина

— Привет, Джим, — отец обнял старшего сына. Джеймс через плечо отца послал Лили чуть испуганный взгляд — видимо, он тоже заметил и седину, и чужие глаза. — Как вы тут?

— Малфой сбежал, — улыбнулся Джеймс, когда отец отпустил его. Гарри сел на край постели и поправил одеяло на груди Альбуса. Лили подмигнула брату, а тот лишь хмыкнул, понимая теперь, куда делся Скорпиус. — Фауст грозился наказать его, когда найдет.

— В духе профессора Фауста, — улыбнулась Лили, приобнимая отца за плечи. Он поднял к дочери лицо, и девушка опять отметила этот чужой взгляд. Не плохой, не хороший, просто — чужой. Таких глаз, такого выражения яркой зелени не было у их отца никогда. Они его просто не знали.

Лили отвела взгляд и увидела еще одну ширму, за которой, как она вспомнила, лежала Ксения. И тогда Лили поняла, откуда взялся этот странный взгляд.

Ну, конечно! Вот что раньше было в отце, а теперь исчезло — обреченность! Не было этого больше во взгляде отца. Просто не было…

Наверное, именно такие глаза должны были быть у Гарри Поттера всегда, если бы он не стал Мальчиком, Который Выжил. Вот о чем говорила Ксения…

Лили обняла отца, прижавшись к его спине.

К ним подошла Гермиона — тоже усталая, тоже немного потрепанная. Лили перехватила взгляд, которым женщина одарила отца. И взгляд этот был прежним, — так Гермиона часто смотрела на отца — но другим. Более… откровенным?

Что происходит?

Лили часто задышала, вдруг четко осознавая все, что сейчас творилось в их семье. Дядя Рон ушел, видимо, навсегда. Мама погибла. Остались отец и Гермиона. Всегда близкие друг другу. Даже самые близкие.

Нет, этого не может быть. Этого не будет. Отец всегда любил и будет любить только маму…

— Лили, что с тобой? — отец обернулся к ней, тихо спрашивая, чтобы не разбудить Альбуса. Она же смотрела то на отца, то на стоявшую рядом Гермиону. Поймала взгляд карих глаз женщины и сощурилась, сердцем чувствуя — не придумала. И, кажется, Гермиона даже не скрывала чего-то, что теперь было между ней и отцом. Что?

— Все нормально, — придушенно откликнулась девушка, переводя взгляд на Джеймса. Тот с легкой улыбкой смотрел на отца.

Ксения! Неужели это сделала Ксения?! Неужели слизеринка что-то сделала, что их отец и Гермиона…

Подошла мадам Помфри с какими-то колбами:

— Вот лекарства для Альбуса, раз уж вы решили забрать его домой, — в голосе целительницы было неодобрение. Лили вскинула глаза на отца — видимо, папа собирался уходить, забрав Ала.

— Спасибо, — Гарри встал и хотел убрать лекарства в карманы, но на нем была лишь рубашка, в брюках карманы были ненадежны. Тогда он протянул тюбики Гермионе, и та с легкой улыбкой взяла их и положила в мантию. Лили видела, как на какой-то миг взгляды взрослых встретились. Девушке стало трудно дышать от разрывавших ее чувств.

Такого не может быть. Просто — не может!

Но чуткое сердце твердило, что может. И уже есть.

Глава 3. Гарри Поттер

Не верилось, что прошло всего несколько часов с тех пор, как он проснулся в этом доме, задыхаясь и чувствуя невесомость во всем теле. Внутри себя.

Не верилось, что он мог заниматься обычными домашними делами за несколько минут до того, как кинулся в омут битвы в лесу Дин. Там был Рон. Однажды он там спас Гарри, вытащив из воды. Сегодня он спас там Гермиону.

Гарри поднялся наверх и уложил сопящего во сне Альбуса в постель в комнате Хьюго. Уложил, укрыл одеялом, поцеловал в черную макушку. Вынул из кармана очки сына, палочкой задернул занавески, чтобы ничто не мешало сыну отдыхать.

Гарри на миг замер у окна. Уже чернел вечер, этот долгий и тяжелый день подходил к концу. И не только день — подходил к концу пугающе безнадежный осколок жизни. Он понимал это с четкостью.

Вот сегодня — в тот момент, когда они оставили берег озера — он пересек невидимую черту. До того момента в его жизни еще была Джинни, потому что был жив тот, кто ее убил. А сейчас его нет, нет какой-то точки, от которой Гарри мог бы отталкиваться, сохраняя в своей душе призрака Джинни.

Вот сегодня он должен отпустить ее, потому что ни местью, ни любовью, как бы она не была сильна, жену уже не вернуть. В прошлое уходили тихие вечера на качелях, их походы по магазинам, ужины всей семьей… Но только не воспоминания о ней. Только не любовь к ней.

Гарри плотно закрыл дверь в комнату, где спал Альбус — мальчик, который спас их всех. Ему было всего семь, но он спас их, приведя помощь к отцу. Гарри надеялся лишь на то, что Ал придет в себя, снова станет наивным, чуть нелепым малышом, любящим конфеты и зеленые карандаши. Он надеялся, что случившееся сегодня не наложит отпечаток на чистую душу его маленького сына…

Гарри в изнеможении опустился на кровать, где утром проснулся с новыми, чуть пугающими ощущениями. Теперь он уже привык. Привык к комку застарелой боли где-то глубоко на задворках души, к невесомому свету, к покою.

Зелье мадам Помфри еще поддерживало его силы, но действие лекарства заметно слабело. Что произошло ночью, что он чувствовал себя обессиленным задолго до того, как был втянут в сражение?