Паутина

Ксения мягко улыбнулась, прижавшись к нему плечом. Он тут же обнял ее за талию, чувствуя, что все так и должно быть, особенно после того, как эта девушка помогала ему в самую страшную ночь в его жизни. Просто сидела, просто держала за руку, просто обнимала и гладила по волосам.

— Эта книга — плод фантазии Скорпиуса Малфоя. Он хотел загнать тебя в библиотеку на долгие часы, я так думаю, — Ксения потерлась щекой о его плечо. От нее мягко пахло чем-то цветочным.

— Тогда куда пойдем? Писать книгу? — они вошли в холл Хогвартса. Ксения покачала головой и заговорщицки подмигнула, потянув его вверх по лестнице:

— Это сюрприз. Малфой обнаружил это еще во вторник и ждал подходящего случая. Идем. Тебе должно понравиться.

Джеймс, заинтригованный, пошел за девушкой. Они поднялись на шестой этаж, пересекли коридор, повернули, и тут Ксения остановилась перед портретом с красивым гиппогрифом, который сердито и настороженно смотрел на студентов, роя землю копытом.

— И? — Джеймс повернулся к слизеринке и увидел, как она кланяется зверю на картине. Тот сузил глаза, а потом — поклонился в ответ.

— Давай, Джеймс, иначе ничего не получится, — прошептала Ксения. Джеймс, чувствуя себя полнейшим идиотом, который кланяется картине, все-таки сделал так, как просила девушка. Гиппогриф ответил на приветствие, оглядел коридор — словно ища кого-нибудь еще. А потом Джеймс с изумлением увидел, как возле картины вырисовывается дверная ручка.

Ксения улыбнулась, потянула за нее и открыла дверь, делая шаг вперед. Джеймс последовал за ней, вдруг понимая, куда они попали.

— Но этого не может быть! — воскликнул он, когда Ксения закрыла дверь. Перед ним была небольшая комната, в которой горело всего несколько свечей, позволяя разглядеть задрапированные красным стены, небольшой диванчик у горящего камина и столик рядом. — Ксения, это невероятно! Ведь отец говорил, что Выручай-комната погибла!

— Ну, судя по всему, она восстановилась. Или же просто переехала на этаж вниз, — пожала плечами девушка, явно довольная тем, как отреагировал Джеймс. Она прошла и села на диван, скинув перчатки и шарф.

— Только такой придурок, как Малфой, мог догадаться поклониться нарисованному гиппогрифу, чтобы проверить, что произойдет, — фыркнул Джеймс, улыбаясь.

Он тоже снял шапку и шарф, потом мантию и сел рядом с Ксенией, чувствуя, как ему хорошо и спокойно. Боль отступала, словно что-то теплое коснулась ноющей раны на душе.

— Ты улыбаешься, — прошептала Ксения, касаясь прохладной рукой щеки Джеймса и глядя ему прямо в глаза. — Мне не верится, что ты снова улыбаешься.

— Мне тоже, — он обнял девушку, прижимая к себе. Потом поцеловал — как давно он не ощущал вкуса ее холодных губ, ее языка. Ее рук, гладивших его тело через тонкую ткань рубашки. — Ты так нужна мне. Ты просто не представляешь, как ты мне нужна…

— Я здесь, я с тобой, — прошептала она в его губы, целуя, вплетая пальцы в его волосы на затылке.

Свет ровно озарял комнату, плясал в золоте ее волос. Джеймс оторвался от ее губ. Ксения прижала его голову к своему плечу, легко поглаживая и словно успокаивая прохладой своих пальцев. И он расслабился, отдался ощущению покоя. Он поддавался дрёме, забывая обо всем на свете, впервые за эти дни забывая о боли и горечи. Была только она и ее дыхание, ее прохладная рука и шепот. Джеймс не разбирал слов, и для него это было уже не важно… Ноющая душа успокаивалась, затихала, приносила покой.

Глава 2. Лили Поттер

Лили сидела на скамейке, с непониманием глядя на бутерброд в руке. Есть не хотелось. Совсем. Не хотелось ничего. Просто сидеть и молчать, просто дышать и чувствовать. И надеяться на то, что вот завтра, именно завтра, на пороге школы появится отец. Здоровый. Пусть несчастный, как они все. Но появится.

Папа.

О маме Лили старалась не думать, потому что тогда начинала плакать. А плакать не хотелось. Слезы не помогут. Не вернут. Не спасут.

— Поттер, бутерброд не отравлен.

Рядом сел Малфой. Да, кажется, он пришел вместе с Джеймсом. Значит, остался с ней.

— Ты должна есть.

— Да.

— Когда ты ела в последний раз?

— Не помню. — Так просто отвечать на эти вопросы. Лишь слова. Она давно не ела — не хотела. Давно не спала — не могла. Однажды заснула — и вдруг увидела безумно красивое животное. Лань. Она плакала. Это было страшно. Больше Лили не засыпала, дремала немного. Она ходила на занятия, отключаясь от всего, только записывая, как автомат, за преподавателем. Занималась плохо, но никто ее не ругал, не отчитывал, не ставил плохие отметки.

— Так, Поттер, я не собираюсь стать свидетелем того, как ты превратишься в тень отца Гамлета…

— В кого? — Лили, оказывается, его слышала и слушала. Его голос раздражал ее. Заставлял думать. Чувствовать. Он будто проходил сквозь ту стену, что воздвигла вокруг себя девушка.

— Не важно. В общем, тебя скоро можно будет обручить с вашим безголовым призраком…

— Почти безголовым, — поправила слизеринца Лили. Он специально говорил какие-то странные вещи?