Паутина

Гарри не позволил темным воспоминаниям наполнить его душу — ведь если он вспомнит Фреда, то тут же ярко встанет перед глазами последняя битва за Хогвартс. Большой зал. Мертвые люди. Люди, погибшие за него, за мир, за жизнь.

— Дядя Гарри, а разве такая школа есть?

Гарри обернулся, глядя на немного изумленное лицо девочки.

— Да, Аманда, такая школа есть. Я там учился.

— А почему папа там не учился?

— Потому что твой папа — не волшебник. Ты волшебница, поэтому будешь учиться в специальной школе для магов, — слова давались легко, хотелось только верить, что Аманда не сомневается в сказанном по сути чужим человеком.

— А откуда ты знаешь, что я волшебница?

— Я не знал. Знали в школе, поэтому прислали тебе письмо. Там все всегда знают.

— Но ведь я никогда не колдовала, почему там решили, что я волшебница?

— А ты подумай, было что-нибудь странное в твоей жизни? Что-нибудь, что ты не могла объяснить? Что-нибудь случалось, когда тебе было плохо, ты злилась или сердилась? — Гарри вспомнил свой разговор с Хагридом в старой лачуге много лет назад.

— Ну… однажды, совсем недавно, — кивнула Аманда, улыбнувшись. — Кристина Стоун обозвала меня толстой коровой, я очень обиделась и разозлилась. А потом у нее волосы стали в салатово-розовую полоску. Это было смешно.

— Вот видишь. Все волшебники начинали с этого — с маленьких безобразий, — Гарри присел перед девочкой на колени и заглянул в глаза. — В школе тебя научат контролировать магию, пользоваться ею. Там у тебя будет много друзей. Там интересно.

— А ты волшебник, дядя Гарри?

Гарри лишь кивнул, потом достал палочку из заднего кармана брюк, подумал и сотворил из воздуха мыльные пузыри, — Ал очень любил подобные развлечения — мысленно попросив прощения у Министерства магии. Благо, в этом доме уже — или еще — не зарегистрировано ни одного мага.

Аманда в восторге захлопала в ладоши.

— А у меня тоже будет такая?

— Конечно, тебе все купят. У тебя будет волшебная палочка.

— Дядя Гарри, а где все это можно купить?

Гарри улыбнулся — кого-то эта девочка, так просто поверившая в волшебство, ему напоминала.

— Есть такое место. Если твои родители разрешат, я могу взять тебя туда. Сегодня, — Гарри вспомнил, что дома его ждут, чтобы отправиться на Косую аллею.

Аманда счастливо закивала.

— Тогда я пойду и поговорю с ними.

Гарри спускался вниз, мысленно хваля себя за состоявшийся разговор. Ему легко было говорить с Лили или сыновьями, но он не думал, что так легко будет разговаривать с девочкой, которая ничего не знала о другом, не маггловом, мире.

Дурсли сидели в гостиной в напряженной тишине. Когда Гарри вошел, они поднялись. Из-за угла выглянул Зак.

— Все в порядке, — улыбнулся Гарри, потирая шею. — Вам нужно отослать согласие в школу.

Супруги обреченно кивнули.

— Еще я хотел бы взять Аманду, чтобы купить ей все для занятий, — Гарри посмотрел на Марию. — Мы с моими детьми как раз сегодня собираемся за покупками.

— Да, конечно, — нерешительно произнесла Мария. — Может, я ее приведу…?

Гарри пожал плечами:

— Почему нет. Давайте встретимся с вами через час, — Гарри посмотрел на часы, подаренные ему на семнадцатилетие семьей Уизли, — у ресторана «Кросс-велл» в Лондоне. Вы знаете, где он?

Мария кивнула. Гарри улыбнулся, подал руку Дадли.

— Тогда не прощаюсь. И, Дадли, не смей больше запирать дочь. Не повторяй ошибок своих родителей.

С этими словами волшебник вышел из дома, пересек улицу и исчез, трансгрессировав в другую часть Англии, в маленький пригород, где стоял его дом.

Глава 4. Джинни Поттер

Она сидела в гостиной, нервно перебирая страницы журнала «Ведьмин досуг», то и дело поглядывая на часы. Сверху доносился хохот ребят — видимо, они все вместе сидят в одной из спален. Джинни усмехнулась, вспомнив, как Гарри несколько лет назад ругался, поскольку Джеймс и Лили, поссорившись, разнесли чуть ли не половину дома.

Мысль о Гарри снова заставила Джинни взглянуть на часы. Почти час дня, а Гарри все нет.

Привычка волноваться за него, за самого дорогого и любимого, появилась у нее с курса третьего. Она постоянно переживала о том, где он, что делает, не грозит ли ему опасность, не голоден ли он, не больно ли ему. Самым страшным стал год, когда они почти не виделись — год, когда Гарри, Рон и Гермиона слонялись по Англии, стараясь приблизить конец Волан-де-Морта.

Это было страшное время для всех, а для Джинни — особенно. Она не знала, как помочь Гарри. Да и не могла помочь. Мысль о том, что Гарри может в любой момент погибнуть, беззащитный, в тот год не оставляла ее, казалось, ни на секунду.

А потом было несколько лет безоблачного счастья, свадьба, семья. Но он стал мракоборцем, и все пошло по новой. Ночные дежурства, экстренные вызовы, облавы, расследования. Часто посреди ночи Джинни не спала, ожидая, когда муж шагнет из камина — усталый, немного грязный, сонный, но живой. И этот страх за него, вечно идущего по лезвию бритвы со своей дурацкой привычкой всех спасать и всех защищать, стал вторым чувством после любви, что сопровождали Джинни все эти годы.