— Моя очередь, ненаглядная, — он забрал у меня бутылку сделал несколько хороших глотков, и вернул, — зачем ты понадобилась этому своему демону? Что именно ему от тебя нужно?
Вопрос был неожиданным, неприятным, и отвратительно конкретным.
— Сейчас — помощь, а потом, возможно, и душа, — пожала я плечами.
— И ты так спокойно об этом говоришь? Чудно как-то.
— Что именно от меня нужно тебе — вот в чем вопрос.
Он кивнул, будто бы учитель выучившему урок ученику.
— Выход отсюда.
— Какой еще выход?
— Не жадничай, ненаглядная, сейчас моя очередь. Ты связана с этим демоном договором?
— Нет. Почему тебя это вообще интересует?
— Я должен понять, какими осложнениями грозит мне эта ситуация. В обмен на что, он согласится отдать тебя мне?
Я едва не выронила бутылку, и уставилась на него ошарашенно.
— Понятия не имею! Что конкретно и в подробностях ты собираешься сделать, для чего тебе нужна я?
Скримджой протянул руку и неожиданно потрепал меня по макушке, вогнав тем самым в дичайший ступор.
— Ладно, ты права, чудесная ночь, отличное вино — и самое время раскрыть карты. Есть два момента, никак не связанных между собой. Во-первых, твоя эмоциональная нестабильность, заставляет меня искренне желать оставить тебя себе. По крайней мере, до тех пор, пока все твои чувства не выгорят и не притупятся. Они заставляют меня чувствовать себя живым. Но это то, чего я
В голове у меня лихорадочно крутились мысли, перескакивая с одного момента на следующий.
«После тысяч лет весь этот мир, как камера».
«Только скука».
А историю об эльфах и драконидах я вообще прекрасно знала со слов снежного альфар по имени Вэль. Неужели сложно было сложить два и два? Видимо, да, сложно. Да и когда мне вообще было размышлять-то? Со всем, что этот безумец заставил меня пережить?
— Так что я выбрался из камеры с мыслью, где бы мне найти безопасное место, чтобы немного восстановить силы, а то ведь на ходу шатало же. И тут — как по заказу — практически бесхозный замок с рабами в подвалах — сам в руки идет, и еще и игры через неделю — крови и боли хватит вполне, чтобы ожить. Ты в курсе, ненаглядная, что… гм-м, скажем так: приносишь удачу? В курсе, вижу. Разумеется, я не мог после такого замогильного везения отпустить тебя куда-то. Поймал на простенькой игре, как бабочку в паутину. Понятия не имел, что ты окажешься такой забавной, и будешь так меня развлекать.
Он протянул ладонь и провел кончиками пальцев по моей щеке. Можно было перевернуть стол, сбросив его с крыши. Можно было отшатнуться или спрыгнуть с крыши самой. Но было… было что-то в этой, в мирной почти дружеской беседе перед тем, как все между нами окончательно полетит в бездну. Особая болезненная красота, подобная неверному лунному свету, в застолье с противником, которого ты ненавидишь до судорог, накануне того, «как все начнется». Ненависть вполне может идти рука об руку с невольным уважением. Надо же, как бывает.
Скримджой тоже вел себя на удивление пристойно: ментальной магией не баловался, вообще не чудил, да и выглядел расслабленным и умиротворенным.