Павел Дыбенко. Пуля в затылок в конце коридора

21 мая 1925 года Дыбенко был введен в состав Химического комитета при Реввоенсовете СССР, а еще пять месяцев спустя стал еще и членом центрального комитета военно-научного общества СССР. Уж не знаю, насколько разбирался наш герой в науке в целом и в химии в частности, но сидеть в президиумах с умным видом он все же умел. В следующем, 1926 году Дыбенко становится еще и членом бюджетного комитета ЦИК СССР, а чуть позднее еще и введен в состав высшей аттестационной комиссии РККА и одновременно введен в состав военно-кооперативного комитета при РВС СССР в качестве заместителя председателя. Но и это еще не все! Буквально месяц спустя Дыбенко дополнительно становится еще и с членом комитета государственных заказов от РВС и членом мобилизационного комитета.

8 января 1926 года Дыбенко был назначен временно исполняющим делами начальника снабжения РККА. Думаю, что эта должность была Павлу Ефимовичу по душе. Как-никак, но первые "университеты" на снабженческих (баталерских) должностях он прошел еще на проклятом царском флоте. Так что некоторый опыт был. Поменялись лишь масштабы. Тогда Дыбенко "баталерил" на каком-то заштатном транспорте, теперь же перед ним были практически безграничные возможности — вся Рабоче-Крестьянская Красная армия. Однако времени на исполнение своих служебных обязанностей у него было немного.

Осенью 1926 года Дыбенко входит в состав бюджетной комиссии ЦИК СССР. Он был членом Высшей аттестационной комиссии. Совет Труда и Обороны СССР утверждает П.Е. Дыбенко членом Комитета государственных заказов от Реввоенсовета. Принимал участие Дыбенко и в работе мобилизационного комитета. Перечень должностей, которые одновременно занимал Павел Ефимович во время работы в Москве, вызывает уважение, но работал ли он на этих должностях фактически, вот в чем вопрос. Честно говоря, я слабо представляю Дыбенко в составе "Химического комитета при РВС СССР", Какие вообще он мог иметь познания в химии? А если ни черта не понимал в химии, значит, просто просиживал штаны на комитетских заседаниях, если вообще там появлялся.

Однако во время службы в Москве Дыбенко весьма активно занимался совершенно иной деятельностью — он с головой окунулся в закулисную борьбу высшего руководства РККА. Отныне и до самого своего ареста он будет принимать самое активное участие в возникавших и исчезавших неофициальных группировках. Будет интриговать, строить козни, распускать и собирать слухи.

Из признаний П.Е. Дыбенко в 1938 году: "Я много раз обманывал партию и при вызове всей нашей группы правых (Егорова, меня и Буденного) в ЦК в 1938 году я так же скрыл всю эту борьбу с партией и советским народом, которую проводила наша организация. Сейчас мне скрывать уже нечего, и я буду говорить правду. Прежде чем рассказать о деятельности нашей организации я хочу рассказать о мотивах приведших меня в эту организацию. Из показаний Дыбенко во время следствия в 1938 году: "…Я все годы всегда с неприязнью относился к Ворошилову. Считаю, что Сталин и Ворошилов встали на пути к моему продвижению. Я мог бы быть претендентом на пост Наркома, каким я уже был в 1918 году. Я знал, что Сталин, еще со времен Гражданской войны считал меня плохим военным и аморальным человеком, и это препятствовало моему продвижению. В результате я временно занимал руководящие посты, затем направлялся на командование тыловыми и окраинными округами. Вся моя дальнейшая контрреволюционная борьба — борьба лично против Ворошилова, которого я ненавижу и против Сталина, как олицетворявшего коммунистическую партию и Советскую власть. Отсюда вытекало мое искание тех групп, к которым бы я мог примкнуть в борьбе против руководства РККА и партии. К моменту, когда стало ясно, что Троцкий будет снят с поста Наркома и выдвигалась фигура Фрунзе, среди высшего комсостава велись разговоры, что на пост Наркома необходимо выдвинуть кого-то из крупных специалистов, например Каменева, Тухачевского, Егорова. Я видел, что группа Тухачевского, к которой примкнул Уборевич, Лебедев, Петин, Корк и большая группа молодых командиров, в т. ч. Вахитов, Вольде, Белицкий, Полгорецкий и т. д. имеют большой вес в армии и лично Тухачевский имеет большие перспективы на продвижение. Учитывая это, я примкнул к группе Тухачевского. Я сблизился с ним лично, высказал свое восхищение его военными талантами, и прямо заявил, что лучшего Наркома, чем он, я себе не представляю и буду его всеми силами поддерживать. Однако Наркомом был назначен Фрунзе. Но групповая борьба продолжалась, и я поддерживал Тухачевского. После смерти Фрунзе встал вопрос о новом Наркоме. Вновь началась борьба между разными группировками в армии за продвижение своих кандидатов. Я вначале поддерживал Тухачевского, однако затем убедился, что его кандидатура не проходит и начал искать близость к Ворошилову. С этого времени с Тухачевским я окончательно разругался. К этому времени (1925–1926 год) я сблизился с Егоровым и Бубновым.