Павел I

– Противиться вторичному вашему браку я имел прежде достаточное основание. Это был с моей стороны не пустой каприз, которым обыкновенно любят объяснять мои распоряжения, хотя для них и имеются у меня вполне уважительные причины. Вы – молодая и слишком богатая вдова, у вас от первого мужа остались две маленькие дочери, и я не желал, чтоб эти сиротки попали на попечение отчима, который мог бы не только не заботиться о них, но даже и расстроить их состояние. Я действовал в этом случае в качестве негласного над ними опекуна; я, как государь, считаю святым для себя долгом заботиться об участи каждого из моих подданных, если мне лично известно его положение и если я могу своею властью сделать что-нибудь в его пользу. Говоря это, я, конечно, не позволю себе предполагать, чтобы ваш выбор мог пасть на недостойного человека, но я вообще слишком недоверчив, а ваша молодость, неопытность и мягкость вашего характера побуждали меня заботиться не только о судьбе ваших малюток, но отчасти и о вашей собственной. Я знаю, вы были несчастливы в первом супружестве, – с участием добавил император.

– Благодарю вас, государь, за ваше милостивое внимание, – тихо отозвалась взволнованная Скавронская.

– Вскоре по приезде графа Литты в Петербург, – начал государь, – до меня дошли слухи о предполагаемом с ним вашем браке, и я тогда же поручил Ивану Павловичу узнать обстоятельно об этом, прибавив, что я не изъявлю согласия на ваш брак. Кутайсов вам ничего не говорил об этом?..

– Ни полслова, ваше величество!

– И прекрасно сделал: значит, умеет ценить оказываемое ему мною доверие. Я тогда ещё не знал графа Литы, но впоследствии, познакомившись с ним близко, убедился, что он – рыцарь в полном значении этого слова. Я, со своей стороны, не противлюсь теперь вашему с ним браку. Поздравляю вас, вы сделали вполне удачный выбор, а такой выбор составляет обыкновенно лучший залог супружеского счастья. К сожалению, брак ваш невозможен по другим, не зависящим вовсе от меня причинам, как рыцарь мальтийского ордена граф Литта дал обет безбрачия, и ему не остаётся ничего более, если он намерен быть вашим супругом, как только выйти из ордена, а между тем, как тяжело будет для него это; да и кроме того, такой с его стороны поступок совершенно противоречил бы тем планам, которые я составил относительно этого славного и древнего учреждения. Мне необходимо, чтобы граф Литта оставался на том месте, которое он занимает с такою честью, то есть чтобы он был представителем мальтийского ордена при моём дворе.

Император нахмурился и начал качать головою, что служило у него выражением озабоченности.

– Но, ваше величество, препятствие, о котором вы изволили упомянуть, может быть устранено, – робко проговорила Скавронская.

– Устранено?.. Это каким способом?.. – не без удивления спросил он, пристально смотря на свою собеседницу. – Как, однако, находчивы влюблённые женщины!.. Какой же способ придумали вы?.. – засмеявшись, добавил он.

– Я слышала, государь, что папа своею властью может отменять в виде особых исключений правила, находящиеся в статуте мальтийского ордена, и, следовательно, он может разрешить графу Литте вступить в брак со мною и оставаться по-прежнему в ордене…

– Вот как! – с весёлым видом воскликнул император, – мы уже и святейшего отца начинаем примешивать к нашим сердечным делам!.. Я уверен, впрочем, что если подобное отступление возможно, то Пий VI, этот почтенный старец, не откажет для меня в подобном снисхождении, а для графа Литты устроить дело таким образом было бы очень хорошо. Он сохранил бы свои наследственные командорства, доставляющие ему такой огромный доход; впрочем, он, без всякого сомнения, готов отказаться не только от них, но и от всего, чтобы иметь такую прелестную супругу, как вы, графиня.

– Позволяю себе заметить, ваше величество, – заговорила Скавронская прерывающимся от волнения голосом, – что ни с моей стороны, ни со стороны графа Литты нет в настоящем случае никакого расчёта на богатства: мы чувствуем, что мы были бы вполне счастливы друг с другом и без всякого состояния… Я, государь, испытала уже однажды в жизни, что богатство не даёт счастья.

– А я, с моей стороны, был бы очень рад, если бы предположение ваше осуществилось. Подобная уступка папы немало бы содействовала распространению ордена, а я имею на него большие виды, – протяжно и несколько призадумавшись, проговорил император. – А вы знаете ли, графиня, – живо спросил он, – что и дамы могут быть членами этого знаменитого ордена, и если бы я имел право распоряжаться в ордене, то вы были бы в числе первых дам, которых я украсил бы его знаком.

– Не нахожу слов, как благодарить ваше величество за ваше милостивое расположение и за данное мне позволение, которое, я надеюсь, принесёт мне новое счастье в моей теперешней одинокой жизни, – с чувством, поднимаясь с кресла, сказала Скавронская. Павел Петрович встал тоже и, подойдя к письменному столу, взял листок бумаги и стал что-то записывать на нём.