Павел I

Принимая регалии новой власти, император был сильно взволнован, и присутствующие заметили, что слёзы удовольствия выступили на его глазах. Обнажив меч великого магистра, он осенил им себя крестообразно, давая этим знаком присягу в соблюдении орденских уставов. В то же мгновение все рыцари обнажили свои мечи и, подняв их вверх, потрясали ими в воздухе, как бы угрожая врагам ордена. Император отвечал чрез вице-канцлера, что употребит все силы поддержанию древнего и знаменитого мальтийского ордена. Вслед за тем графом Литтою был прочитан акт избрания императора великим магистром державного ордена св. Иоанна Иерусалимского. Рыцари приблизились к трону и, преклонив колени, принесли, по общей формуле, присягу в верности и послушании Павлу Петровичу, как своему вождю. Желая сделать этот день ещё более памятным в истории ордена, император учредил для поощрения службы русских дворян орден святого Иоанна Иерусалимского. Устав этого ордена был прочитан самим государем с трона, а особо изданной на разных языках декларацией, разосланною в разные государства, все европейские дворяне приглашались вступить в этот орден. Павел Петрович считал себя уже обладателем Мальты, занятой ещё французами, и назначил туда русского коменданта с трёхтысячным гарнизоном. Вскоре была учреждена собственная гвардия великого магистра, состоящая из ста восьмидесяти девяти человек. Гвардейцы эти, одетые в красные мальтийские мундиры, занимали во время бытности государя во дворце внутренние караулы, и один мальтийский гвардеец становился за его креслами во время торжественных обедов, а также на балах и в театре. Император с чрезвычайною горячностью сочувствовал мальтийскому ордену и старался выразить своё сочувствие при каждом удобном случае: мальтийский осьмиугольный крест был внесён в российский государственный герб;[108] император стал жаловать его за военные подвиги вместо георгиевского ордена; крест этот сделался украшением дворцовых зал, и в знак своего благоволения император раздавал его войскам на знамёна, штандарты, кирасы и каски. Не была забыта в этом случае даже и придворная прислуга, которая с того времени получила ливрею красного цвета, бывшего цветом военной одежды мальтийских рыцарей.

Странная тогда была пора. Католическая Европа отказывала во всякой защите единоверному её рыцарскому ордену, а французы – нация, по преимуществу отличавшаяся в прежнее время духом рыцарства, старалась истребить последний уцелевший его остаток. Неведомый прежде в России остров Мальта получил теперь первенствующее значение: о нём беспрестанно упоминали в русских газетах, о нём постоянно говорилось в обществе. Казалось, что от участи этого острова зависела судьба России. С волнением ожидали в Петербурге известий о том, что предпримут французы против мальтийского ордена, так неожиданно поставившего себя под могущественную защиту русского императора.

Всё внимание государя было обращено теперь на дела ордена, ход которых, как надобно было ожидать, должен был руководить всею внешнею политикой России. Граф Литта, главный виновник столь приятного для государя события, оттеснил всех прежних любимцев императора и получил у него чрезвычайное значение; а между тем за Литтою незаметно действовали иезуиты, идя безостановочно и твёрдо к своей злокозненной цели.

XIX

В тот день, когда император принимал в Зимнем дворце мальтийских рыцарей, появился высочайший манифест, в котором Павел I был титулован «великим магистром ордена святого Иоанна Иерусалимского».

«Орден святого Иоанна Иерусалимского, – объявлял в своём манифесте новый великий магистр, – от самого своего начала благоразумными и достохвальными своими учреждениями споспешествовал как общей всего христианства пользе, так и частной таковой же каждого государства. Мы всегда отдавали справедливость заслугам сего знаменитого ордена, доказав особое наше к нему благоволение по восшествии нашем на наш императорский престол, установив великое приорство российское».

Затем в манифесте объявлялось следующее: