Павел и Авель

– Крым? Да на что он нам? Все эти суворовские походы – как страшный сон. Воинской дисциплины никакой, офицеры ленивы. Я изменю все былые порядки! И в кратчайшее время. Женщина не смеет занимать царский престол! Никаких преемников – только наследники. Офицеры, не явившиеся на смотр, выкинуты будут из армии вон. Конногвардейский полк – позор гвардии моей. Перепорю всех, даже дворян, если понадобится! Сибири не нюхали, вольностей захотели! И ты мне, мон СашА, первый друг и в этом помошник… Не так ли?

– Всегда к услугам вашим, милостивый государь Павел Петрович, – князь поклонился.

– Вот и хорошо, и чудесно. Рад, что у меня есть верные друзья. Ну а теперь о твоем монахе – давай его сюда! Желаем знать, что будет. Кончатся ли успехом реформаторство мое, воздаст ли мне Господь за усердие… зови!

Князь отошел распорядиться, и через пять минут оробевший пророк уже бухнулся в ноги государю.

– Встань, отче… Не всемерного повиновения жду я от тебя, но божьего благословения. Ведомо мне, что открыто тебе будущее аки святцы?

– Истинно так, твое величество Павел Петрович, многия тебе лета и всяческого благополучия!

– Благополучия? Что ж, отче, вот сейчас и узнаем, какое благополучие всех нас ожидает… Счастливо ли будет царствие мое и сколь много лет отпущено мне Господом?

– Я нижайший монах Адам обошел все края и пустыни, и видел в них дивная и предивная, великая и тайная и всему роду полезная… – забормотал провидец задрожавшим голосом. – Даже и на небесах был восхищен, и видел я там одну книжку, и зело ясно отпечаталась она в памяти моей. Прямо как на доске пращура нашего первопечатника Федорова Ваньки… Желаю я ныне оныя пустынныя тайны вам показати… – Отец Адам закрыл глаза и забормотал, как бы вспоминая: