Павел I без ретуши

— Ваше величество, это объясняется лишь необходимостью принять некоторые меры предосторожности для безопасности императорской фамилии, здесь находящейся, или тем, что могут еще случиться беспорядки вокруг замка.

Вопрос:

— Следовательно, мне угрожает опасность?

Ответ:

— Все спокойно, ваше величество, и все мы находимся здесь, чтобы охранять особу вашего величества.

Тут я хотел воспользоваться минутой молчания, чтобы исполнить данное мне поручение. Я обратился к императрице со словами:

— Император Александр поручил мне…

Но ее величество прервала меня словами:

— Император! император! Александр! Но кто провозгласил его императором?

Ответ:

— Голос народа!

— Ах! я не признаю его, — понизив голос, сказала она, — прежде, чем он не отдаст отчета о своем поведении. — Потом, подойдя ко мне, ее величество взяла меня за руку, подвела к дверям и проговорила твердым голосом: — Велите отворить двери; я желаю видеть тело моего супруга! — и прибавила: — Я посмотрю, как вы меня ослушаетесь! […]

Я боялся, что если императрица выйдет, то ее крики могут подействовать на дух солдат, как я уже говорил, весьма привязанных к покойному императору. На все эти представления она погрозила мне пальцем со следующими словами, произнесенными довольно тихо: «О, я вас заставлю раскаяться».[…]

Тем временем я пригласил графа Палена прибыть на минуту во дворец, ввиду того, что он имеет счастье быть более знакомым императрице. В ту минуту, как она увидела его, она спросила:

— Что здесь произошло?

Граф отвечал со своим обычным хладнокровием:

— То, что давно можно было предвидеть.

Вопрос:

— Кто же зачинщики этого дела?

Ответ:

— Много лиц из различных классов общества.

Вопрос:

— Но как могло это совершиться помимо вас, занимающего пост военного губернатора?

Ответ:

— Я прекрасно знал обо всем и поддался этому, как и другие, во избежание более великих несчастий, которые могли бы подвергнуть опасности всю императорскую фамилию.

Он прибавил несколько добрых советов и затем удалился. […]

Она почувствовала, что переворот уже нельзя изменить. После некоторого молчания и размышления ее величество понизила голос и сказала мне:

— Ну хорошо, обещаю вам ни с кем не говорить.

С этого момента императрица вернулась к свойственной ей кротости, от которой она уже не отрешалась и которая делает ее столь достойной любви. Я приказал отпереть двери. Ее величество взяла меня под руку, чтобы подняться по лестнице, и сказала:

— Прежде всего я хочу видеть своих детей.

Когда она вошла в свои апартаменты, обе великие княжны, Екатерина и Мария-Анна [97], уже находились там с графиней Ливен.

Эта сцена была поистине самой трогательной из всех, какие мне случалось видеть. Великие княжны, обнимая свою мать, проливали слезы о смерти отца, и лишь с трудом их можно было оторвать от матери. Ее величество посидела еще некоторое время в этих покоях, потом встала и сказала мне:

— Пойдем, ведите меня.