Павел I. Сын Екатерины Великой

Павел ничего этого не подозревал, и он испугался не больше того при мысли видеть своих солдат лишенными в Швейцарии или во Франции поддержки, которую им до тех пор оказывали их австрийские товарищи. С него достаточно было бы товарищества, и теперь ему казалось, что Суворов один справится со всеми республиканскими силами. Впрочем, подсчитывая со свойственной ему опрометчивостью состав войск, которые фельдмаршал будет в состоянии соединить после перехода через Альпы, он считал у него 80000 человек. Ростопчин поддерживал государя в этих самонадеянных расчетах. Французы, говорил он, доказали в Италии, что они сражаются еще хуже поляков и несравненно хуже турок. Внушаемая, ими ненависть равнялась, кроме того, презрению русских к этим недостойным противникам настолько, что победители на Треббии громко просили, чтоб им было позволено не давать больше пощады этому мерзкому отродью. Они хотели уничтожить его все целиком. Суворов со своей стороны ничего так не желал; как отделаться от гофкригсрата, и «от проекторов, элоквентов, пустобаев», питающих этот ареопаг. Он сгорал желанием также взять путь на Париж через Франш-Конте, если нельзя через Дофине. «Францию во Франции исправить, писал он: таково высочайшее намерение. Докончить с Италией начисто… иначе здешняя Австрийская армия с бештимт-загоном пойдут под унтер-кунфт, откуда будут ее гнать до Кампо-Формио!». Но новый австрийский план казался фельдмаршалу невыполнимым при тех условиях, при которых его хотели осуществить в Вене.

Корпус Конде вышел из Владимира на Волыни только 2 июня; после многократных отмен прежде данных распоряжений, Корсаков перешел баварскую границу только 25 или 26 июля. Когда 14 или 15 августа его авангард достиг Шафгаузена, Массена, которому за бездействием эрцгерцога Карла дана была свобода усилиться, атаковал в горах левое крыло австрийцев, нанеся ему полное поражение, отбросив корпуса Зимбшена и Елачича за Линту. Симплон и Сен-Готард были теперь заняты французами, преграждавшими русским путь из Италии в Швейцарию, и обладанием этих массивов, равно как и верхнего Валиса, проходов в Граубиндене, долин Зиля и Муоты победитель приобретал крайне прочную базу для своих операций около Цюриха. Отряды французской кавалерии уже показывались в окрестностях этого города.

С другой стороны, Корсаков не привел в Швейцарию 45000 чел., как было определено конвенцией его правительства с Англией. Английский полковник Рамзай, на обязанности которого лежало контролирование, обнаружил в наличном составе, действительно отправленном в поход, недостаток в людях, принуждавший Павла скинуть с условленных субсидий 25 %, и все еще расчет не был верен. Оставив много людей в дороге, Корсаков имел при себе приблизительно лишь 27000 человек. Суворов мог привести из Италии никак не больше 20000. Таким образом, оба русских генерала не смогли бы составить силу, равную силам эрцгерцога Карла, который и со своими 90000 человек не мог выдержать нападения Массены. И вот в этот момент, именно 30 июля 1799 года, послание Франца II предписывало эрцгерцогу оставить Швейцарию, не дождавшись даже прибытия Суворова. При поддержке швейцарцев, которым Англия будет выдавать содержание, Корсаков должен был выпутываться один. Ему соглашались оставить только небольшой отряд Гадика, находившийся между Цюрихом и Люцерном, до тех пор, пока его не сменит фельдмаршал.

«Опоясанная мечом Скандерберга, сия сова не с ума ли сошла, или того никогда не имела?» – писал Суворов, узнав об этом решении. В этот момент ему еще было приказано отправить к Неаполю 11000 человек корпуса Ребиндера. Значит, он не мог перейти в Швейцарию даже с полным составом своих войск.

«Намерение мое было, объяснял он, взимая к себе от Корсакова 10000 по окончании, утвердить границу и изготовить вступление всеми силами во Францию через Дофине, где верно до Лиона нам уже яко преданы были; а ныне… император римский без расчета мне пишет сменить Гадика! Сюда на что? Чтобы мне одному со свитою прибыть к Корсакову на моем Буцефале?.. Ушел бы эрцгерцог из Швейцарии, Корсаков остается с 33000 и хотя в совете ничего не боюсь, скажу: в опасности от перевеса Массены мало пособят мои 12000 отсюда, и поздно».