Павел Третьяков

Большинство людей любят умом. То есть «достраивая » объект своих чувств, да и сами чувства, до полного их соответствия некоему внутреннему идеалу. Лишь немногим на долю выпадает счастье испытать настоящую любовь, которая исходит из сердца. Любить не идеал, но настоящего живого человека. Со всеми его достоинствами и недостатками, смешными чертами, странными привычками. Любить искренно, пламенно, порывисто и в то же время — бережно. Павел Михайлович и Вера Николаевна испытали именно такую любовь — сердечную, благодаря которой они практически стали единым целым. Павел Михайлович и Вера Николаевна были так близки и относились друг к другу с таким доверием, что... эмоции, чувства, желания, которые переживал один из них, ощущал и другой — так, как это происходит по закону сообщающихся сосудов. Или как сказано в Библии: «... оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут двое одна плоть» (Быт. 2: 24).

Вера Николаевна стала для Павла Михайловича настоящей музой, тем немеркнущим светом, мягким и сильным одновременно, который наполнил радостью всю его дальнейшую жизнь. «... Если детство может действительно быть счастливым, то мое детство было таковым. То доверие, та гармония между любимыми людьми, любившими нас и о нас заботившимися, было, мне кажется, самым ценным и радостным», — пишет В.П. Зилоти431.

С самого начала семейной жизни супругов соединяли два устремления. Во-первых, они бережно и любовно заботились друг о друге, поддерживали огонь в домашнем очаге. Во-вторых, оба они, люди высокой культуры, всегда оставались причастны к ее миру. Что касается хозяйственных дел, то их разрешение целиком взяла на себя Марья Ивановна, двоюродная сестра П.М. Третьякова. Сама Вера Николаевна хозяйством не занималась. Она в нем «... ничего и не понимала всю жизнь, да и не касалась его. С Машенькой они быстро сошлись; обе кроткие, терпеливые, веселые, они прожили всю жизнь без единого облачка, в самой нежной дружбе и гармонии. И у нас, детей, было, таким образом, две матери, которых мы хоть и по-разному, но одинаково и нежно любили. Впоследствии мамочка называла Машеньку — “тетя Манечка”, как звали ее мы», — вспоминает

В.П. Зилоти432.

В отношении же семейного досуга Павел Михайлович проявил мудрую предусмотрительность. Прежде всего купец позаботился о том, чтобы у его молодой жены было что-то еще, помимо дел семейных. Что-то, способное составить для нее отраду и утешение в возможных печалях. Где она чувствовала бы себя полной хозяйкой положения. Такой областью для Веры Николаевны была музыка. «Двадцатилетняя Вера Николаевна, по желанию Павла Михайловича, продолжала заниматься музыкой и, по его желанию, вместе с ним, с первого года замужества, посвятила себя общественной деятельности»433. А.П. Боткина передает впечатления детства: «... Вера Николаевна играла дома всякий день по утрам. Я хорошо помню ясное утро: я сижу на теплом от солнечных лучей паркете в гостиной и играю в кукольный театр. А рядом в зале, соединенном с гостиной аркой, играет мать. Какие вещи она играла, я узнала много позднее, но я знала эти вещи и не помнила себя без них. Она играла ноктюрны Фильда, этюды Гензельта и Шопена. Шопена без конца»434. Павел Михайлович ценил музыкальный талант Веры Николаевны и всю жизнь любил слушать музыку в ее исполнении.

Еще одним «пространством свободы» для Веры Николаевны стали вечера с музыкой и танцами. Обладая характером более общительным, нежели у супруга, она время от времени ездила в гости к родственникам, а то и устраивала вечера в Толмачевском доме. Павел Михайлович подобных мероприятий не любил, и, по обоюдной договоренности между супругами, они всегда проходили в отсутствие хозяина дома. «Молодежи надоедали официальные выезды, и мамочка решила устраивать для них танцевальные вечеринки, с входившими в моду “таперами” или “тапершами” вместо оркестра. Выходило проще и уютнее. Мамочка... начала приглашать одну молодежь, без родителей или воспитателей. Выбирались дни, когда папочка уезжал в Кострому или “Питер”, как он всегда выражался. Выносился второй рояль, ставился к стене... Барышни решили между собою сшить на все эти вечеринки по одному простенькому платьицу из мелкополосатого сапожниковского канауса. Какое это было для нас волнение, когда начинали собираться молодые девицы, а вперемежку с ними и молодые люди, но все во фраках », — пишет В.П. Зилоти. Далее она перечисляет участников подобных мероприятий и добавляет: «... приезжал изредка и дядя, Николай Николаевич Мамонтов, потанцевать с Верой Николаевной вальс, который она особенно любила танцевать»435.