«Как мне все надоели! Боги требуют! Хэвард требует! Господи, да даже дракон из иного мира и тот требует! – бесилась про себя. – Все связаны обрядом, все ни хрена не могут! Одна я вечно в бочке затычка. Хочу тоже обряд, чтобы никто, ё-моё, меня не трогал!»
Я так разбушевалась, что прослушала беседу мужчин и, видимо, зря. Гадрик ликовал, Хэвард злился, один Гефестион стоял с обычным выражением на лице, даже, скорее, скучающим. Вот кто точно мог бы составить конкуренцию Асель, на Земле ему бы дали Оскара за любую роль, честно-честно.
«Ты должна. Ты дана миру в дар. Твоя жизнь – дар судьбы», – неожиданно прошелестело в голове и на этот раз понятно без дополнительных усилий.
«Я! Не! Убийца!» – взбрыкнула в ответ.
Хэвард так изогнул брови, что я тут же сообразила – мимика выдала мои чувства, и постаралась придать лицу менее зверское выражение. Хорошо, Гадрик как раз общался с Гефестионом и ничего не видел. И так строю из себя дурочку, а выходит не очень. Не дали таланта. Что ни говори, чуть играть на переговорах в сухом уютном офисе и выкладываться по полной в неуютном пространстве где-то в глубине горы, да ещё и под взглядами сильнейших мира сего – не одно и то же, ой, не одно.
Одними губами произнесла для своего инквизитора: «Дракон говорит, я должна убить Гадрика», на всякий случай ещё и головой качнула в сторону психованного женишка.
Хэвард нахмурился и мне это совсем не понравилось. Неужели и дракон меня использует, да ещё и обманывает? Почему в этом чёртовом мире всё через одно место?!
«Вла-а-ди-сла-ва, цыц! Дракон прав. Архарца – в расход!» – коротко скомандовал Наран.
Нет, ну точно наблюдают. Задрала голову, вдруг где видеокамеры. Мало ли, вдруг эти боги так прокачались благодаря кино, что уже и ко мне в мир смотались, запаслись оборудованием.
В руке неожиданно возникла лента. Простая белая лента, мне такие бабушка вплетала в косы, когда я пошла в школу. Но Хэвард ахнул и все обернулись, посмотрели на меня, а я – на них. Хэвард не скрывал шока и недовольства, Гефестион изогнул брови дугой – удивлён, а вот Гадрик, на него я посмотрела не сразу, Гадрик уже шёл ко мне и выглядел как кот, узревший кувшин сметаны.
– Что это? – я сглотнула.
– Богиня Несса благословила наш брак, дорогая, – с улыбкой ответил то ли жених, то ли уже муж, отбирая ленту и обматывая ею своё запястье. Пока хлопала ресницами, тоже оказалась связанной, а Гадрик, меж тем, обратился к очевидцам редкого события: – Друзья! Будьте же свидетелями таинства. Богиня снизошла до нас с прекрасной Владиславой. Это подарок. И это знак. Знак, что я всё делаю верно. Спасибо, великая богиня!
Я смотрела на застывшего изваянием Хэварда и ничего не понимала. Она ведь мне обещала! Обещала, что я выберу мужа сама! А ещё богиня любви! Хуже Сифтии! Я ведь не люблю этого сумасшедшего! Не люблю и не могу любить! Да я его и знать не знаю! Мне обещали дать право выбора!
Гадрик улыбался и в его глазах, в его улыбке, в каждой красивой чёрточке его идеального лица читалось торжество. Мне же, в отличие от женишка, праздновать было нечего. Я стояла и смотрела в его невероятные глаза и молчала, а ответа, судя по всему, и не требовалось, потому что через мгновение чужие губы прижались к моим.
Предательство богов так выбило меня из колеи, что я безвольной куклой замерла в мужских руках. Гадрик держал бережно и целовал ласково, старался, а, может, было в нём всё же что-то хорошее, например, заботливое и трепетное отношение к женщинам.
Он не углублял поцелуй, потому я не дёргалась, не приходила в себя. Было ощущение, что это происходит не со мной, не здесь, не сейчас. Не знаю, сколько прошло времени, скорее всего, пара мгновений, когда серые глаза распахнулись и Гадрик мне улыбнулся уже по-другому. Капельку недобро и в то же время так, будто мы с ним союзники, заговорщики.
– Ты – моя жена. Домашнее имя дам тебе позднее, когда останемся наедине.
Вздрогнула всем телом, сбрасывая оковы оцепенения. Дошло! Ё-моё! Дошло! Я вышла замуж! Замуж за сумасшедшего правителя ледяной страны!
Никогда не имела привычки прикрывать рот рукой от удивления, но сейчас только так и смогла промолчать. Хотелось вопить от ужаса, от несправедливости, от мерзости произошедшего. Надеюсь, глаза не были тем зеркалом, в котором отражались все мои метания, весь ужас от случившегося, вся ненависть к мужчине, который украл мою мечту.
Да, я самостоятельная женщина.
Да, многого добилась в жизни и не хотела подчиняться никому и никогда.
Да, я не очень-то стремилась замуж за Хэварда. Внешне.