Pavor Nocturnus

Меня приподняли и повели к машине, грубо швырнули на заднее сидение, а я и не сопротивлялся, а то хуже будет — мы не в кино, чтобы толкнуть кого-то плечом, увернуться от выстрелов других, и пошло-поехало под бодрую музыку. Здесь все очень даже реалистично, передо мной стальная сетка, по бокам два шкафа в форме, мне еле удалось глянуть в окно на ликующего Жадного Слона и заплаканного ДеВи. Во взгляде у мелкого тонна эмоций, так бы и рванулся ко мне за порцией объятий, я даже попытался натянуть хоть какое-то подобие улыбки. Мысль, что хоть с ним все в порядке и это было не напрасно, грела душу, но только чуть-чуть, просто не давала окончательно разрыдаться от безысходности.

Машина тронулась, мы уезжали все дальше и дальше, а вместе с этим испарялись последние капли надежды, и вся жизнь проносилась перед глазами. Почему-то вспомнился громкий дом с кучей братьев и сестер, беспокойная, суетная, но теплая жизнь. Дело в том, что мама долго не хотела отпускать меня в другую страну, переживала, как за птенца, мол, далеко, дорого, одиноко и еще куча слезливых наречий, и что городская жизнь сожрет с потрохами. И это она еще не знает, что меня давным-давно исключили из академии, хотя теперь тут новость поинтереснее — здравствуйте, родители, вы только не волнуйтесь, ваш сын самый опасный в мире преступник, можете гордиться, что ли… Ой, им-то на свободе тосковать, а не за решеткой — мне же влепят лет тридцать в лучшем случае, вся жизнь на помойку, а я столько всего не успел сделать! Вру, конечно, ничего особенного, просто прожечь молодость, зрелость и старость рядом с самым прекрасным человечком, а для начала спросить у нее согласия. И вот ни тебе свадьбы, ни совместной жизни, бытовой скуки, ага, куда там — хоть бы еще разок увидеть ее, поцеловать. Интересно, придет ли повидаться…

И тут меня жахнул разряд в двести двадцать, я аж подпрыгнул на сиденье, и все решили, что сбежать надумал.

Черт бы меня побрал, да не нужен я ему такой, серьезно! Это не Оля должна прийти, а я, причем сегодня — и не просто сегодня, а пару часов назад… И оправдание, что я тут за паршивца беспокоился, вряд ли пройдет, но у меня сегодня и правда одни дети на уме, вот к чему это приводит! Почему она не позвонила, не наорала, что я перегнул с идиотизмом, а это хуже, если даже без ругани, это уже последняя стадия. А может, и к лучшему, обидится окончательно, подумает, что я сбежал насовсем, проклянет меня и забудет навсегда, зато переживать не будет…

Мда уж, полная беспросветная за… падня, вообще там другое слово, но пусть поприличнее будет.

Машина резко затормозила перед полицейским участком, меня вытолкали из салона и вели по ступенькам, но не спереди, а сбоку, на нулевой этаж вроде бы и дальше по коридору. Я плохо помню, как и куда шел, потому как совсем приуныл тогда и еле перебирал ногами, как дохлая марионетка, даже толчки стволов в спину не особо-то оживляли. На самом деле, до последнего верил, что сейчас взорвутся хлопушки и все засмеются, мол, с днем дураков, но вот я сижу один в маленькой комнате допроса и как-то не до смеха уже. И куда еще все подевались, по-любому же кто-то должен стоять за односторонним стеклом, следить за мной в оба, изучать маньячную мимику, и это напрягало. Хотя я даже воодушевился, мол, а что они мне сделают, я никого не крал, и скелетов у меня в шкафу нет — это они еще извиняться будут, когда в суд подам, чтоб знали, как людей арестовывать направо и налево! Такой жвачкой тянулись минут пятнадцать, и либо меня мариновали, чтоб я растревожился и все рассказал на нервах, либо покопались в личном деле, вызвали экстрасенса и поняли, что я чист, как младенец, но это уже из разряда фантастики.

Не прошло и трех тысячелетий, как в замочной скважине захрустел ключ, покрутился дважды, и ко мне вошел какой-то непонятный тип, но явно из полиции, похожие глаза и походка. Вообще видок у него странный, одет в пальто и кофту не по уставу, еще и во все черное, как если бы хоронить меня пришел, а глаза с волосами и того темнее. Ему пришлось пробираться через звуковой поток, потому как я с ходу засыпал его очередью слов под сто штук в секунду, не меньше — рассказал про ДеВи, его папашу, все как на духу, и тот аж сморщился, но бешено двигал глазами, то бишь успевал раскладывать все по полочкам. Молчком он прошагал ко второму стулу, прямо-таки источал амбре крутости, сел напротив и облапал меня взглядом, как если бы это привычка такая у него. Лицо немое, как белый лист, так запросто и не поймешь, что он там о тебе думает, а под конец уставился мне прямо в глаза, я ответил тем же, но все косился на горбатый нос, похожий на клюв. Я растерялся, как его обозвать, потому как все остальное у него бесхитростно-монотонное, не за что зацепиться, да и башка варила ужасно от стресса, пусть будет Орлиный Нос.

— Я тебе верю, — сказал он, когда посидел, весь такой задумчивый и напряженный. Я аж уши захотел почистить, вдруг ослышался.

— Да? Вы что-то вроде доброго полицейского?

— Может быть. Я видел много преступников, и ты полная противоположность им всем.