Павшее Королевство (ЛП)

— Хорошо, — холодно говорит он. — Так проще.

Поднимаю руку, чтобы прикоснуться к его лицу.

— Но затем я вспомнила тот единственный раз, когда ты почувствовал вину. Когда ты убил Катриону, ты доставил ее тело сам. И именно ты принес тех людей в лагерь Эйтинне, не так ли? Потому что она не единственная, кого ты мучаешь.

"Ты мучаешь себя", — думаю я.

"Да, именно так".

Как будто читает мои мысли, он ничего не говорит. Замечаю, как его взгляд смягчается. Он все еще мой Киаран Маккей. Это так.

— Не делай это для того, чтобы спасти меня, Маккей. Не тогда, когда ты сам учил меня тому, что я должна спасать себя сама.

— Кэм, — шепчет он.

Продолжаю, потому что знаю, что у меня лишь секунды для того, чтобы достучаться до него.

— Когда ты делал это, ты учил меня, как перетерпеть это, — говорю мягко. — Я прошу тебя сделать то же самое. Прошу тебя быть сильнее твоего проклятия.

В этот раз, когда он смотрит на меня, я знаю — он принял решение.

— Тогда мне нужно, чтобы ты дала мне обещание, прежде чем мы сделаем что-либо еще. Прежде чем отведу тебя к Сорче.

— Ладно, — я сглатываю.

— Если я отправлюсь с тобой и стану кем-то, кого ты не узнаешь, не позволяй мне навредить тебе. Оставь меня позади, если придется, — когда я мешкаю, он продолжает: — Обещай мне.

Затем я сделала то, что никогда не делала за все то время, что знакома с Киараном: лгу ему прямо в лицо.

— Я обещаю.

Глава 20

Я едва прохожу через дверь туда, где Киаран удерживает Сорчу, когда у меня появляется желание убежать прочь. Сейчас я понимаю, что Киаран имел в виду, говоря, что Сорча находится там, где должна быть по праву. Он сказал, что она заплатит за все, что сделала.

С момента моего пребывания в Sìth — bhrùth, я досконально ознакомилась с фейрийскими креативными методами заточения в неволе. Они используют власть против своих жертв. Всё, что они делают, предназначено для того, чтобы постепенно сломать тебя, каждый день, каждую секунду. Они заставляют тебя решить, что проще: смерть или лишение души.

"Какого черта здесь происходит?" — спрашиваю я про себя.

Тюрьма Сорчи похожа на ночной перекресток. Она прикована между двумя деревьями, одно из которых находится на обочине дороги, и оковы на ней настолько туго натянуты, что ее тело вытянуто и неподвижно. Деревья сгибаются к ней, словно продолжая её тело. Совокупность ароматов почти заставляет меня подавиться. Железо. Сырое мясо. Нечто горелое.

Она выглядит такой сломленной.

Руки и ноги Сорчи растянуты, рваные порезы стекают вниз по ее бледной коже на землю — туда, где собралась такая глубокая лужа крови, что достает до её лодыжек. Я должна быть довольна от того, что вижу, как Сорча страдает — как страдала моя мать, когда она вырвала у нее сердце и оставила умирать на улице. И была бы довольна когда-то тогда, через несколько месяцев после смерти матери, меня не заботило ничего, кроме мести. Та Айлиэн не знала сострадания. Не для Сорчи.

Но сейчас…

Всё то время, что я провела у Лоннраха. Беспомощная. Когда он удерживал меня в зеркальной комнате, он так мучил меня, управляя мной и держа в изоляции. Наказание за мои преступления. Я провела целый год, охотясь на фейри, но в то же время для него я не была охотницей. Я была добычей. Он сделал так, чтобы я об этом никогда не забывала.

Слова Лоннраха звучат в моём сознании, ужасное напоминание о моих самых худших днях. Теперь я точно понимаю, какого это — быть беспомощной.

Никто не заслуживает того, чтобы находиться под чьим-то полным контролем, не способными дать отпор, даже если захотят.

Возможно, я стала слишком мягкой. Может быть, просто устала от смерти. Быть может, это сострадание и отделяет нас от монстров. Это делает меня лучше их или это делает меня глупой?

— Кэм? — Киаран легко прикасается к моей руке, но я отхожу. Словно читая мои мысли, его взгляд темнеет. — Не смотри на меня так.

— Ты приходишь сюда, чтобы…заставить её истекать кровью? Как и Лоннрах, когда навещал меня?

Некоторые наказание настолько ужасны, что выходят за рамки оправдания. Но фейри действуют по моральному кодексу, который не подразумевает сочувствия. Особенно, когда этот фейри — Король Неблагих.

— У меня много недостатков, — говорит Киаран твёрдым голосом, — но среди них нет пыток ради развлечения.

— Однажды ты это делал.

Будто любил это. Словно жил для этого. Потому что верил, что эмоции — это слабость.

Выражение его лица закрывается.

— Если я когда-нибудь снова достигну этой точки, — он бросает на меня взгляд, — тогда ты будешь знать, что меня уже нет, — он кивком указывает на Сорчу: — Это ее воспоминания. Она сама себя мучает.

— Ее воспоминания?

— Это то, что она делала с людьми, когда заманивала их на перекрестки ночью, — Киаран облакачивается на дверную раму, черты лица оттеняются лунным светом. — Цепи вымочены в воде с seilgflùr, так что ее силы связаны. Сила здесь призывает ее переживать смерти тех, кого она убила. Я посчитал это справедливым наказанием.

Поднимается легкий ветерок, нежно вороша листья на деревьях вдоль дороги, и тошнотворный запах крови достигает меня. Цепи Сорчи тихо клацнули. Жутковатый звук.