Павшее Королевство

Внезапный треск эхом разносится по коридору, такой громкий, что моя рука тут же оказывается на рукоятке меча. Перед нами в стене формируется разлом, проходящий от пола до потолка. Камни распадаются, отрываясь друг от друга, чтобы показать кромешную пустоту, за которой я ничего не могу видеть — открытую ровно настолько, чтобы через нее мог пройти один человек.

Сорча моргает и отступает от разлома.

— Вот и он. Один портал в ад.

Я пялюсь в тёмное отверстие с надвигающимся ощущением тревоги. Что могла сделать Морриган, чтобы заставить Сорчу решить, что Киаран не стоит этого?

— Ты так и не сказала, что заставило тебя сдаться, — говорю я ей.

Я удивлена маленьким намеком на человечность в глубине её обычно холодных зелёных глаз. Прежде я видела моменты эмоций в ней, только когда она с тоской смотрела на Киарана. Но в этом что-то большее, ощущение потери, которое я узнаю, поскольку так остро ощущала его долгое время.

— Морриган сделает все что угодно, чтобы выбраться оттуда, — бормочет она. — В момент, когда мы войдем, она примет решение, кто из нас марионетки, а кто — ключ к её побегу.

— Кем была ты? — тяжело сглатываю.

Улыбка Сорчи горькая и жестокая одновременно.

— Ни тем, ни другим. Я была ее развлечением.

Сказав это, она отступает назад и посылает мне взгляд, будто спрашивая: «Как насчёт тебя, Охотница? Стоит он этого?»

Глаза Киарана ловят мои. Выражение лица его незнакомое, неспокойное. Проблеск чего-то тёмного и голодного прямо под поверхностью, едва сдерживаемый. Его проклятие. Проклятие, на которое у меня есть один шанс, чтобы отменить его.

«Спасти меня, Кэм? Ты бы желала моей смерти».

Резко отвожу взгляд, и прохожу через портал.

Коридор на той стороне похож на тот, что мы покинули — широкий, затемненный проход. Единственное, здесь нет дверей — по крайней мере, ни одной, которую могла бы увидеть через ряды увядшего плюща, который змеится по камням от пола до потолка. Ни единого зеленого листочка не осталось в листовом покрове, только увядшие коричневые лозы, которые тянутся в дальний конец коридора.

Дрожу из-за мороза от старых промокших камней, моё дыхание выходит белым туманом. Холод, пробирающий до костей, который происходит не из-за температуры, а из-за атмосферы. Стены ощущаются слишком близко и слишком далеко одновременно. Пока я стою здесь, коридор, кажется, становится темнее, холоднее и длиннее.

Где-то в плюще— в этом мертвом, пустом пространстве — кто-то наблюдает за мной.

Мне становится жутко. Киаран, Сорча и Эйтинне выходят из портала — и он исчезает, закрывается, словно быстро исцеляющаяся рана. Затем исчезают и трещины, как будто его никогда здесь и не было.

— Ну, это не очень хороший знак, — говорит Эйтинне, изучая плющ. Она скользит пальцем вдоль ветки. — Это место ощущается неправильным. Мертвым, — затем она мямлит: — Ну почему здесь не могли быть котята? Хотя бы раз?

Сорча пристально смотрит в коридор, становясь бледной от страха.

— Он так не выглядел раньше, — тихое ругательство на её губах. Она поняла что-то. — Кайлих держала это место целостным. Теперь, когда она мертва, а её силы в теле некомпетентного человека, этот мир разваливается на части, прямо, как и наши, — она резко смотрит на Эйтинне. — Мне следовало самой пихнуть тебя на меч Кадамаха. Я не собираюсь умирать, потому что он стал слишком мягким, чтобы убить тебя.

— Это не поможет, — фыркаю я.

— Мне плевать. Это все меняет. Ты хоть понимаешь, насколько отчаянно Морриган будет пытаться сбежать? Это её последний шанс, — она отступает обратно к порталу, из которого мы только что вышли. Когда она обнаруживает, что он закрыт, тут же закрывает глаза. — Кадамах, просто убей свою тупую сестру и стань следующим Кайлих. Избавь нас от неприятностей.

— Я лучше убью тебя. Теперь найди Книгу.

Сорча распрямляется.

— Если бы это было так просто, она бы не была все ещё здесь, верно? — срывается она. Затем мне: — Молись о том, чтобы выжить, и чтобы сделать её своей, Охотница.

Она проталкивается мимо нас и остальные следуют за ней. Пока мы продолжаем идти мимо лоз, коридор держится строго прямо. Он никогда не меняется. Лозы превращаются в пятно переплетенных, кажущихся бесконечными ветвей, иссохших и мертвых. Пол усеян листьями — единственный признак того, что это место когда-то было переполнено жизнью.

Были ли растения жестокой колкостью, которую Кайлих оставила Морриган? Напоминанием, что та никогда больше не увидит живую природу или мир? Или, возможно, они были маленьким проявлением доброты, которую Кайлих проявила к своей сестре, прежде чем запереть её здесь и выбросить ключ подальше: сад, чтобы облагородить ее тюремные стены.

Пока мы пробираемся через ворох листьев, слегка расширяю свои чувства, достаточно для того, чтобы прочесать коридор, но недостаточно, чтобы позволить силам измотать или поглотить себя. Внезапный холодок проходит по моей коже, и я останавливаюсь. Опять на меня смотрят глаза, в стенах, под этой листвой.