Pax Africana: континент и диаспора в поисках себя

Частные земельные владения – от английского слова «mile» (миля) их стали называть в Уганде маило – появились прежде всего в Буганде. Первые пожалования земель вождям были сделаны еще в последние годы XIX в. Но по соглашению 1900 г. все обрабатываемые земли Буганды (46 % ее земельного фонда) были объявлены «собственностью тысячи вождей и частных земельных собственников, которые этими землями уже обладают».[764] Однако фактическая раздача земель в собственность была отдана на откуп христианизированной верхушке «туземной администрации», и в результате к 1908 г., когда раздача земель в Буганде была в основном закончена, таких «вождей-землевладельцев» оказалось не 1000, а 3700. Для баганда понятие «земельной собственности» было совершенно другим, чем для британцев. Владеть землей у баганда означало прежде всего иметь право управлять живущими на ней людьми. С них собирали налоги, но не от имени конкретного владельца, а от имени кабаки, который считался собственником всего сущего. Кроме того, такое владение землей было ненаследственным (выше уже говорилось, что к началу колониальной эпохи именно служилая аристократия составляла верхний социальный слой Буганды). Такое положение вещей отражалось в ставшей классической поговорке баганда: «Омвами ттафуга ттака, афуга абанту» (господин не распоряжается землей, он распоряжается людьми).

В колониальном земельном законодательстве Буганды условные держания земель сохранились лишь частично: по 8 кв. миль (2071,9 га) получали на время нахождения в своей должности вожди саза, по 16 кв. миль – три регента при кабаке. Позже из доли вождей саза были выделены участки и для вождей гомболола. Такие условные держания стали называться «официальными маило».[765]

Но основная масса розданных земель имела другой статус – частные маило. Что это означало, определил земельный закон 1908 г. Он дал европейское понимание собственности на землю. Маило можно было продавать, покупать и передавать по наследству. А главное, обладание землей не ставилось ни в какую зависимость от вышестоящего вождя. «Собственник маило, – говорилось в законе, – не может быть принужден к выплате части продукта натурой или денежной плате вышестоящему вождю».[766] Закон 1912 г. уточнял возможности передачи частных маило по наследству. Таким образом, в Буганду была введена идея самой настоящей наследственной частной собственности, практически неизвестная в раннем государстве в доколониальные времена. Причем произошел парадокс: система маило была введена по настоянию высших вождей, но вожди колониальной Буганды стали земельными собственниками не в традиционном, а в европейском понимании. Необходимо подчеркнуть, что если для первоначального получения маило была необходима определенная лояльность к верхушке «туземной администрации» (что не всегда означало лояльность британским чиновникам), то позже земли маило могли быть унаследованы или куплены, т. е. получены вне зависимости от близости к колониальным властям.

Буганда была не единственной частью Уганды, где возникли земли маило. Частные и официальные маило были пожалованы также в Торо и Анколе. Общий их объем составлял соответственно 376 кв. миль (97 380 га) в Торо и 334 кв. мили (86 503 га) в Анколе. По сравнению с 8 тыс. кв. миль земель маило в Буганде это не так много.[767] В Буньоро же поначалу вообще были пожалованы только официальные маило. Частные маило там получали, как правило, вожди-баганда. То же самое можно сказать и о других территориях протектората. С отзывом оттуда вождей-баганда в 1920– 1930-х годах их бывшие земли переходили в фонд земель британской короны.

Однако число земель маило в протекторате продолжало возрастать. Причем если в результате продаж и наследования земли, приводивших к дроблению маило, росло число собственников, то доля земель маило в общем фонде могла возрастать другими путями. Как это происходило, показывает пример Буньоро – еще одной части британской Уганды. Там при уходе в отставку колониальный вождь отрезал от официального маило (в Буньоро такие земли назывались бвесенгезе) часть земли в свою личную собственность. Такие земли, получившие название бибанджа, имели такой же статус, как и частные маило в Буганде, неофициально, конечно.

Почему же система наследственного частного землевладения, неизвестная ранее в местных обществах, стала настолько притягательной в условиях колониальной экономики? В доколониальные времена существовал естественный предел развития сельскохозяйственного производства: его ограничителем выступал предел потребностей в пище и изделиях ремесла самих производителей и господствующих социальных групп, в пользу которых изымался прибавочный продукт. Изымался он только в натуральной форме, денег в межозерных обществах не знали. Единственным способом накопления богатства был скот, источником приобретения которого являлись войны.