Паж и лилия (СИ)

Он вышел из библиотеки, увлекая за собой Натали, на ее глазах он призвал испанских солдат и велел организовать отступление. Чуткий слух графини и ее обострившееся в результате душевных страданий внимание и, безусловно знание испанского языка, позволило ей уловить то обстоятельство, что испанский отряд проник во Францию через Наварру, воспользовавшись тем, что Беарнец со своими войсками присоединился к герцогу Анжу в его апанаже. Натали не знала, зачем ей эти подробности, ведь больше ей не строить шпионских заговоров, но мозг продолжал лихорадочно работать, хотя от него это больше не требовалось. Видно прав был Монтень, и осужденные на смерть не в силах взглянуть в ее печальный лик, отвлекают свои мысли то всякой ерундой, то молитвами, что несомненно благочестивее.

Наконец, все было подготовлено, они вышли на мост, где Натали Де По в последний раз должна была взглянуть в глаза своего короля, а Генрих потерять сразу двух своих друзей маленького и смелого Натаниэля Де По и нежную и гордую Натали. Черная Лилия был настолько великодушен, что позволил проронить им по последнему слову, притом он встал рядом и бесстыдно слушал их, позабыв о такте и любезности.

Слезы на глазах короля высохли, он больше не мог позволить себе слабости, сохранив хотя бы гордость.

- Помните, когда мы ехали из Оленвиля вы сказали мне, что если наступит такое время, когда мы не сможем быть вместе, сохраните меня в своём сердце и я буду там всегда. - тихо сказал Генрих, глядя на Натали Де По. Они взялись за руки.

- Да Ваше Величество, - Натали улыбнулась, - я сохраню вас в своём сердце.

- А я вас. Mea vita et animaes (лат. ты моя жизнь и душа).

- In aeternum (лат. на веки), - отозвалась Натали шёпотом.

Сеньор Толедо сжал в руках рукоятку своей шпаги, и Монтень, заметивший это, поспешил увести короля. Генрих терял силы от невыносимого горя, он едва держался на ногах, но не мог больше терзать сердце Натали.

В одно мгновение король оказался в седле и поскакал прочь. Мог ли он задержать ещё хоть на секунду или оглянуться, или проявить слабость, теперь, когда она так отчаянно смотрела ему вслед, когда больше всего на свете она хотела, чтобы он вернулся. Нет.

Рассветные лучи, розовые как самые лучшие розы, окрасили небо, наполнив холодное зимнее утро светом. Натали обняла книгу и пока могла смотреть на холодном пронизывающем ветру стояла и не спускала глаз с удаляющихся всадников. Скоро они скроются за холмом, и тогда уже точно наступит конец.

Монтень, оставшийся в своем замке, стоял позади, он как будто растворился в снежном тумане. Он больше не мог в этом участвовать.

Анжер.

Как только усталый конь, несущий двоих всадников: некоего дворянина и его пажа въехали в ворота Анжера, на небе уже поднялась луна.

Роксана въехала в город следом, она догнала путников уже возле дворца герцога Анжу и возбужденно спрашивала у своей госпожи, пока Шико разговаривал с часовыми.

-Марин, Марин, а это дворец принца? Это тот, у которого красные сапоги?

-Да, это он.

-М-м-м, - довольно промычала Рокси, - я люблю красные сапоги, он богатый, подарил мне кошелек.

-Роксана, опомнись! Довольно с тебя и Сен-Сюра. Еще утром ты любила его.

-Да, Красные сапоги я тоже люблю.

Подошел Шико.

-Во дворце сейчас бал по поводу отбытия во Фландрию, как сообщили мне часовые, - сообщил он.

-Бал, - герцогиня тут же задумалась, - это к лучшему. Господин Шико, вы бы не могли отправиться прямиком на бал и если сможете переговорите там с королем Наваррским или герцогом Анжу. А я пока приведу себя в надлежащий вид и отправлюсь к Королеве Маргарите, так именно ее фрейлиной я являюсь.

Шико приподнял брови при упоминании, что его паж является чей-то фрейлиной.

-Сделаю, как вы велите, сударыня, - с поклоном заявил он.

- Шико, прошу вас, не называй меня, сударыней, ведь я в мужском платье.

Шико иронично приподнял бровь.

Марин и Роксана тут же убежали, дабы отыскать королеву Марго. Шико же проложил себе дорогу к бальному залу, рассуждая, что означает привести себя в надлежащий вид. Сам он для этого пригладил завивающиеся волосы, умыл лицо, и так как у него не было ни пудры, ни помады, ни духов с собою, снял пурпуэн, оставшись в вышитой сорочке с тончайшим плоенным воротником и дублете цвета слоновой кости с золотыми вышивками.

Вечер был в самом разгаре, и дворяне, разбившись на пары, танцевали подвижные танцы, требующие умения придавать причудливость и вычурность своим силуэтам.

Шико, никем не замеченный, вошел в зал и устроился в укромном месте у окна, где мог с легкостью задерживать лакея, разносившего анжуйское игристое вино и прохладительные напитки.

-Милейший, - обратился Шико к лакею, - у вас есть флердеоранжевая водица?

-А, как же, ваша милость, конечно, есть. Вот примите сей бокал.

Шико взял хрустальный кубок, выпил половину, остальное распрыскал на волосы и усы, чтобы пахнуть наподобие Маринуса Ван Дер Маринуса, который пользовался схожей туалетной водой.

-А скажите, милейший, - вновь спросил Шико, - где Его Величество Генрих Наваррский?

-А он отлучился как минут десять назад. И Королева Маргарита ушла.

-А!