Пазл Илюши

Сфотографировав сыночка, Олег вернулся и показал мне его первую фотографию. Я уже сильно любила нашего крошечку, и мне было его очень жаль. Я хотела знать, что означали все провода и трубочки вокруг него. Когда пришёл доктор, он ответил на некоторые из моих вопросов, но из-за сложных медицинских терминов, мне было трудно всё понять. Я хотела увидеть нашего малютку, но моё физическое состояние не позволяло это сделать.

После ухода доктора мы с Олегом поняли, насколько мы были благословенны Богом жить в Соединённых Штатах Америки с хорошо образованными и квалифицированными врачами, современным медицинским борудованием и нужными лекарствами. Мы также поняли, что с этих пор наша жизнь будет отличаться от предыдущей, так как наш ребёнок будет долгое время находиться в госпитале.

Олег позвонил своей маме в Калифорнию и попросил её прилететь и помогать нам с детьми, пока мы будем в госпитале. Конечно, мама согласилась. Мои родители также продолжали помогать нам с детьми. В то утро мы поняли, какие мы всё-таки счастливые, что наши родители были рядом с нами в такое критическое время.

* * *

Медсестра принесла мне электрический молокоотсос, чтобы скачать первое молочко для ребёнка. Я села в постели и начала качать, но я не знала, сможет ли мой сыночек когда-либо его пить. Я не могла поверить, что это была реальность. Мои первые трое детей были здоровыми. Они были со мной в палате после родов, и я просто кормила их грудью. Я знала, что очень важно нашему ребёнку пить мамино первое молочко, но он ещё не мог и получал питание через капельницу. Медсестра принесла мне несколько бутылочек и наклеек с нашей фамилией. Я приклеила наклейку к бутылке, и медсестра забрала моё молоко в отделение интенсивной терапии, чтобы заморозить его.

Кардиолог заказал эхокардиограмму сердца нашего ребёнка. С надеждой, мы терпеливо ждали результат. Пришёл кардиолог.

– К сожалению, все ранее предсказанные проблемы всё ещё существуют, – сказал он. – Мы беспокоимся, что ваш ребёнок не выживет.

Он предоставил нам список всех диагнозов нашего малыша:

• Правый доминирующий несбалансированный атриовентрикулярный дефект межпредсердной пере-городки;

• Второй улучшенный дефект предсердной пере-городки;

• Дефект желудочковой перегородки,

• Гипоплазия левого желудочка,

• Гипопластическая дуга аорты с тяжёлым коарти-рованием в тяжёлой форме;

• Большой открытый артериальный проток;

• 30-недельный недоношенный ребёнок

Мы не понимали всех медицинских терминов, но знали, что с сердцем нашего сына было много проблем. Когда доктор ушёл, мы не знали, что думать и что говорить.

– Я чувствую, что Бог нас не слышит, – наконец заговорил Олег. – Почему Он не может помочь нам? Как насчёт того пророчества, которое говорили нам, что Бог исцелит нашего ребёнка в утробе матери? Почему люди пророчили нам то, что не правда?

Реальность была страшной. Возможно, у Олега вера была сильнее, потому что он всё ещё доверял Богу, но моя вера слабела.

– Как любящий Бог может сделать это с моим сыном? – сквозь слёзы спрашивала я. – Это ли Бог, которому я всё ещё хочу служить и верить?

– Олечка, мы должны принять Божью волю, – старался успокоить меня Олег. – Люди могут ошибаться. Они могут говорить нам то, что ранит нас. Они могут пророчить то, что может не сбыться. Но Бог есть Бог. Мы должны верить Ему. Он реален. Он живой. Он поможет нам.

Тот день был очень тяжёлым для нас, но мы решили принять Божью волю и продолжать жить. У нас теперь был сын, кто нуждался в болшом количестве нашего внимания и заботы, и как-то мы должны будем это вместить в нашу жизнь и в жизнь наших детей.

6

Ты никогда не поймёшь, насколько ты счастлив иметь здорового ребёнка, пока у тебя не родится больной.

Наши друзья и родственники звонили и переживали за нас. Мы ценили их поддержку, но в тот день попросили никого не приезжать, так как ко мне в палату постоянно приходили врачи и медсёстры. К тому же я не могла двигаться и испытывала сильную боль. Мне нужен был отдых. Улучив удобную минуту, я позвонила маме.

– Наш малыш родился, но он очень болен… – рыдала я в трубку.

– Олечка, пожалуйста, крепись, – как могла, успокаивала меня мама. – Я чувствую твою боль, доченька, и хотела бы тебе помочь. Мы будем молиться. Я знаю: Бог исцелял людей, Он поможет и вам. Мы присмотрим за детьми. Я буду готовить. Скажи Олегу, пусть заезжает покушать. Я передам ему еду домой, – мама плакала на другом конце телефона.