Пазлы судьбы (СИ)

— Василиса и мама, — одновременно рассмеялись мы, но слегка ошиблись, мама звонила мне, а Васька… Виталию. Сократив разговор до минимума, мы вернулись в тёплое гнёздышко, где нас ждал Бонька, уютно устроившись в ногах. Странно, но сегодня он был на редкость воспитанным котом и не требовал немедленно подать ему завтрак, а мирно посапывал, свернувшись клубочком.

Мне и в голову не могло прийти, что мужчина может быть таким нежным, неторопливым и одновременно страстным. Опыт у меня, конечно, не богатый, но… Виталий предвосхищал малейшее моё движение, угадывал то, что мимолётно приходило мне в голову, и я сама не успевала осознать.

Облака наощупь! Почему мне пришло в голову такое странное сочетание? Мы и знали, и узнавали друг друга, открывая новый мир, новую вселенную. Мы парили и шли по облакам одновременно.

— А так бывает? — вслух произнесла я и сама этому удивилась.

— Только так! — счастливый смех Виталия был мне ответом, — Наощупь к облакам, по облакам и выше облаков! Навсегда!

Счастье имеет вкус, запах и даже звук! Теперь я это знаю!

Увы, но работу никто не отменял. Медовый месяц продолжался, но с некоторыми коррективами.

Абсолютно все: и коллеги на работе, и подопечные Фонда обратили внимание на изменения, которые произошли со мной со дня свадьбы.

— Ирочка, Вы светитесь каким-то, простите за примитивность, неземным светом изнутри! Вы такая красавица!

ГЛАВА 26

У меня словно крылья за спиной расправились: я успевала за день столько, сколько раньше за неделю, самые трудные вопросы давались мне без малейших усилий. Виталий старался вникнуть в любую проблему, чтобы помочь, поддержать. И когда он только работал сам? Стоило мне протянуть руку к телефону, как раздавался звонок или любимый муж появлялся в дверном проёме моего кабинета. Захотелось манго или грушу, открываю холодильник, а они уже там. Я же никому об этом не говорила. Как, каким образом у него это получалось? Если я решалась спросить об этом, то он только счастливо улыбался в ответ.

Только одно омрачало семейную идиллию: меня мучило, что ребёнок, которого я носила под сердцем, был не от Виталия. В такие минуты мне было неуютно, а на душе кошки скребли… Виталий замечал, но молчал. И всё-таки он не выдержал.

— Ира, ты думаешь, что я не понимаю, что творится в твоей голове, когда ты так замираешь у окна или за столом твоя ложка с едой останавливается на полпути… Не накручивай себя, скажи то, что происходит в твоих мозгах. И тебе, и мне станет легче!

— Вит, это же не твой ребёнок. Я не дождалась тебя, встречи с тобой, — решилась я однажды произнести вслух, что занимало меня в тревожные минуты…

— Умная глупышка, любимая моя жена! — облегчённо вздохнув, начал Виталий, — Я думал, что тебе плохо со мной, что я настоял, а ты жалеешь теперь. Ребёнок, который растёт вместе с этим сладким пузиком, наш и только наш. Никого до меня у тебя не было, никого до тебя у меня не было. Есть, ты, наш малыш и я, не считая маму, Ваську с Борисом, Михалыча и прочих, но куда от них денешься! Даже мысли выбрось такие! Ты моя жена, ребёнок мой сын. А может дочка! И точка на этом. Я тебя люблю. Я люблю. И больше нет ничего, что мне помешает любить тебя до последнего моего вздоха. К этому разговору мы никогда не вернёмся, просто верь и, если достоин, люби… «Мы» не делится.

Все слова куда-то пропали. Я подошла к Виталию, взяла в ладони его лицо, всматриваясь в такие знакомые-незнакомые глаза, в каждую маленькую морщинку и прижалась губами, словно могла стереть эти лучистые бороздки, что пролегли на любимом челе.

— Как долго ты меня искал… мы могли не встретиться, — поёжилась я от ледяного холода, которым вдруг на меня повеяло от одной только этой мысли.

— Не могли! Мы как пазлы, можем быть только вместе, иначе картина не сложится никогда…

Виталий читал мои мысли и произносил слова Михалыча, что обретали новый, понятный нам двоим смысл.

По подсчётам врачей и моим рожать мне через две недели. Я похожа на бочку на ножках, но Виталику мой вид нравится, по-моему, он получал удовольствие от того, что я постоянно звала его на помощь, когда одевалась или раздевалась, пыталась встать и тому подобное.

— Мой любимый бегемотик, слонёнок неповоротливый, — подшучивал Виталик, — Ведро супчика разогревается, тонну фруктов уже заказал…

— Прекрати хихикать. Я мороженое хочу.

— Сейчас пухленький медвежонок, уже несу…

— Вит, не смеши меня! Ой!

— Что? Что случилось?

— Кажется, началось… Вещи в сумке, в шкафу на нижней полочке. Ой, мамочка…

— Так, спокойно. Я вызываю «скорую». Дыши ровненько, как учили. Мама, да началось, да не тебе я звоню, в «скорую»… Ах, вы так с Иришкой твой номер зашифровали! Нашли время, шутницы! Всё потом. Позвоню, конечно…

Завертелось, закрутилось: «скорая», встревоженные глаза мужа, врачи, голос Виталия, требующий его пропустить, боль, боль, боль… Мамочки, сколько же это будет длиться? И крик ребёнка!

— Мамочка, поздравляю, кто у вас?

— Сын!

— Отдыхаем, это ещё не всё!

Как не всё, почему не всё?

— Тужимся, дышим, дышим, отдыхаем, а на схватке тужимся. Молодец!

— А это кто у нас мамочке улыбается?