Пчелы

Если, к примеру, вполне добротный и стоящий в удобном месте улей отталкивающе пахнет (опыт с положенной в углу ваткой, предварительно смоченной соответствующим веществом), он с порога, с летка, будет всеми забракован. Квартирьеры, едва опустившись на край прилетной доски, и внутрь не станут входить. Точно так же самый благоустроенный, «со всеми удобствами», как пишут в объявлениях об обмене, даже с сотовой рамкой, помещенной в короб, улей на сильно продуваемом ветрами холме тоже решительно бракуется. Зато прочные ульи в тени, под кроной развесистого дерева, привлекают многих.

Все эти данные позволили по-новому увидеть роль и назначение пчел, совершающих круговые и восьмерочные танцы на живой оболочке роя, сплетенной из тысяч рабочих пчел, ожидающих окончательного вызова в полет.

Но, как оказалось, и это было не все. Еще десять лет спустя доктор Т. Зилей провел в штатах Нью-Йорк и Мейн (США) серию исследований, которые существенно дополнили сведения об информации, доставляемой квартирьерами рою. Работы Зилея обогатили наши представления о пчеле как природном гении геометрии.

Сейчас никакой речи больше не будет о сотах, представляющих массу шестигранных ячей, которые так быстро сооружаются пчелами. Мы уже знаем о солидных сочинениях, посвященных архитектурным и строительным талантам пчелы. Доктор Зилей изучал не строительниц, нацеленных на создание стандартного сооружения, а квартирьеров, оценивающих сильно и всячески разнящиеся трехмерные полости для гнезда в целом.

У пчелы-квартирьера, отправляющейся на разведку и поиск, в ее точечном мозговом узле нет координат финишной площадки, но есть наследственное наставление, побуждающее найти нужное семье. Это нужное не должно быть ближе 300 метров от материнского дома. Заметим: таков оптимальный радиус лета фуражиров. Наследственное наставление предотвращает последующую конкуренцию на пчелином пастбище. В мозговом узле квартирьера хранится представление о некоем «идеальном» гнезде: не низком и не высоком, с летком не маленьким, но и не большим, лучше, чтоб расположенном поближе к основанию полости. И при всем том лучше, если полость уже была обжита кем-нибудь, но не слишком засорена…

Несколько лет назад московский профессор Г. Мазохин-Поршняков опубликовал итоги своих опытов, в которых индивидуально меченные цветными знаками пчелы приучены были добираться до столика, покрытого стеклом, под которым лежали хорошо видные треугольник и рядом четырехугольник. Над треугольником на стекло выставлялась плошка с неароматизированным сиропом, тогда как над квадратом стояла такая же плошка с чистой водой. Период обучения длился обычно недолго, и через какое-то время пчелы начинали безошибочно опускаться на кормушку над треугольником. После того как произвели рокировку плошек, содержащую сироп переместили на четырехугольник, а содержащую чистую воду – на треугольник, пчелы никакого внимания не обращали на первую и продолжали опускаться на вторую.

Но это было только начало. Продолжая и усложняя опыт, исследователи стали разнообразить форму и положение треугольника и четырехугольника под стеклом. Были проверены треугольники равносторонние, прямоугольные, широкоугольные, четырехугольники – квадраты, трапеции, прямоугольники… Фигуры меняли местами. Все равно пчелы, приученные находить сахарный сироп на треугольнике, продолжали сохранять верность этой фигуре.

Следующее усложнение задачи, которую предложено было решать пчелам, состояло в предлагавшемся им выборе маленькой двухцветной фигуры среди больших и небольших одно– и двухцветных независимо от их цвета и формы: круглые, вытянутые, крестовидные…

Пчелы продолжали демонстрировать свои способности, даже когда им предлагались на выбор карта с двумя черными кружками и карты с одним или тремя кружками. Ни меняющееся расположение кружков, ни их размер не сбивали пчел с толку. Точно так же не сбили их с толку задачи, в которых выбор следовало делать между картами с двумя, тремя и четырьмя кружками…

«Пчелы умеют считать?» – спрашивал заголовок статьи, которая заканчивалась такими строками: «Умение считать пока было замечено только у некоторых птиц и млекопитающих. Малое число нервных клеток в мозгу пчелы вселяет надежду, что удастся быстрее и легче разобраться в их связях, и потому насекомое это должно послужить удобным объектом для изучения механизмов опознавания и мышления с целью их моделирования и применения в технике».

Доктор Зилей занялся оценкой не арифметических задатков пчел, он открыл еще более тонкую одаренность насекомого: способность измерить емкость сосуда, как бы сложна ни была его форма. Мало того: насекомое доносило в улей информацию о результатах своих измерений!