Пчёлы

Тяжелые ботинки затопотали по лестнице. Над запертым засовом засияла оранжевая искра и, брызгая желтыми огоньками на кафельный пол операционной, поползла вниз.

«Для профилактики резус-сенсибилизации необходимо внутримышечно ввести антирезусный иммуноглобулин…»

Эдвард вдарил по хромированному боку медбота. Сунул в замятую щель окровавленный абортцанг и сковырнул панель. Надрезать кончик ампулы не стал — стекло хрустнуло на зубах.

— Вот и все, — сплюнул осколки Эдвард и дрожащими пальцами начал набирать маслянистую жидкость в шприц.

Удар был такой силы, что дверь, казалось, лопнула. Эдвард ввел иглу в плечо Хлои.

— Да у вас тут прямо бункер, — в голосе Чанга мелькнуло восхищение. — Хлоя Элеонора Леховски, вы арестованы за отказ от материнства и убийство плода! Доктор Эдвард Мартигон младший, вы арестованы за убийство плода, соучастие в отказе от материнства, — Чанг перевел дух, — и сопротивление полиции!

— Джентльмены, — не оглядываясь, сказал Эдвард, — покиньте операционную.

Маслянистая жидкость слишком медленно покидала шприц.

— Не упорствуйте, — гнев в голосе детектива стал похож на туго свитый канат.

Эдвард выжал до упора поршень, выдернул иглу. Хлоя приоткрыла глаза и по щекам ее побежали новые слезы.

Под клацанье затворов Эдвард медленно обернулся:

— А вы успели заменить свинец на транквилизаторы? — Скуластое лицо Чанга побледнело. — Вы же профи, офицер. Мы оба знаем, что будет, если ваши Джозефы наломают дров. — Эдвард заметил, как Чанг покосился на штурмовиков, как поджал мясистые губы. Заметил и понял, что угадал. Сердце гулко бухнуло, надпочечники выстрелили так, что заныла селезенка. — Кстати, где врачи? — решил дожимать Эдвард. — В мобиле? Ай-яй-яй, детектив, что теперь скажут о вашей компетентности? — покачал он головой. — Я требую, чтобы два акушера сопровождали женщину от этого места вплоть до зала суда.

Чанг выругался сквозь зубы и запросил связь с мобилем.

Эдварда вдруг заполнила усталость и безразличие. Он не испытал никаких чувств, когда шел по разгромленному дому, переступая через тела прислуги, когда садился в аэромобиль полиции, когда видел, как грузят в соседнюю машину закутанную в простыни Хлою. Внутри Эдварда было пусто и тихо. Только перед самой посадкой он вдруг вспомнил пятно на ореховом паркете, натекшее из-под повара Джозефа. Вспомнил и удивился. Кровь была такой же красной, как и у него, Эдварда. Видимо, в агентстве перестали экономить на гемоглобине.

2 Бриллиантовая дорога

Ольга Дегтярева перевернула страницу:

— Голод, болезни и страх обрушились на поселенцев. Холодными ночами они рыдали, охваченные тьмой, и сетовали на судьбу. И тогда капитан «Ковчега» Скворцов собрал уцелевших при посадке поэтов и музыкантов, художников и артистов, ученых и инженеров и произнес: «Братья и сестры! Здесь, вдали от заблудшей родины, судьба посылает нам еще одно испытание. Некому защитить нас, некому обогреть и накормить. Я не могу приказывать вам, братья и сестры, но я прошу. Пусть выйдут вперед те, кто готов отдать всего себя ради спасения человечества!» Так говорил капитан Скворцов, и слова его тронули каждое сердце.

Артем заерзал и ухватил ее пальчиками за рукав.

— Что, мой хороший?

— Я хочу нарисовать капитана Скворцова. Я уже все придумал, мам! Он стоит перед командой, одетый в космолаты. За ним поднимается второе солнце и отражается в обшивке «Ковчега». И если правильно смешать краски, то получится гармоничный переход к трем окружностям. Композиционно я выстрою это так, — Ольга сдвинула брови и прищурилась на сидящую напротив Сару. Та на секунду оторвалась от вязания и пожала плечами. — Мам, ты меня слушаешь?

— Конечно.

— Так вот, я выстрою это так, будто капитан стоит на фоне нашего флага. Здорово?

— Очень хорошо, — Ольга еще раз запоздало пожалела, что пошла у мужа на поводу, когда заказывала Сару. Образование — это замечательно, но у мальчика должно быть детство. Она ткнула мизинцем в четверку и тройку на панели ежедневника, и на экране привычно загорелось: «Напомнить няне ограничить чтение спецлитературы». — У тебя выйдет прекрасная картина.

— Давай, мам. Сейчас будет мое любимое место.

Ольга украдкой улыбнулась и продолжила:

— И тогда шагнули вперед семеро, но только двое оказались лучшими. Двое могли за ночь впитать азы любого ремесла. Двое хранили в себе код умения постигать. И имя им…

— Сара и Джозеф! — Подхватил мальчик.

В дверь кабинета деликатно постучали.

— Входи, Джозеф, — отложила книгу Ольга.

— Ваша честь, до начала заседания десять минут, — помощник поставил на столик поднос. Аромат капуччино защекотал ноздри. Ольга тоскливо посмотрела на лежащий подле чашки микролибер. — Дело категории А, — перехватил взгляд Джозеф и откланялся.

— Вот что, Темка, — Ольга отстранилась от сына и погладила его по щеке. — Я сейчас немножко поработаю, а ты пойдешь к себе. А когда я закончу, мы посмотрим твои наброски. Угу?

— Угу, — буркнул мальчик. Но потом обнял мать и прошептал, — возвращайся скорей.