Печали веселой семейки

— Надеюсь, — сказала я, — что мы с вами никогда ни при каких обстоятельствах больше не увидимся. Мне глубоко противны все махинации, в которые вы вовлекаете других людей. Мне вовсе не улыбается, что вы, возможно, решите вновь использовать меня в своих целях. Так вот, зарубите себе на носу: если вам вдруг опять захочется избавиться от жены или убрать своих конкурентов, обращайтесь к кому-нибудь другому. Слава богу, что дело, за которое я, к несчастью, взялась несколько дней назад, завершено и мне больше не придется видеть вашу гнусную физиономию. И последний совет: смените код у сейфа, а еще лучше заведите новый. И выставьте около него круглосуточную охрану.

У Каминского отвисла челюсть. Я ушла, как следует напоследок хлопнув дверью.

* * *

Я знала, что Каминский будет делать дальше. Сейчас он вернет свою нижнюю челюсть в надлежащее ей положение и пройдет к себе в кабинет. Может быть, он даже и правда наденет перчатки, чтобы, не дай бог, какая-нибудь предприимчивая бацилла из мусорного контейнера, в котором якобы я нашла его папку, не перепрыгнула с компромата ему на руку. А потом он закурит и обязательно откроет эту папку, чтобы посмотреть, все ли материалы на месте. На месте будут все материалы. Более того, в компромате будет существенное дополнение, которого до кражи не было. Я явственно представила себе, как это будет. Вот Каминский, перелистывая страницы, натыкается на новый документ и удивленно вчитывается в незнакомые ему строчки:

«Компромат на тарасовского дельца, занятого в автомобильном бизнесе, Каминского Георгия Николаевича».

Благодушие на лице моего бывшего клиента сменяется недоумением, затем изумлением, челюсть его вновь отвисает… Чтобы пояснить, в чем дело, привожу отдельные выдержки из неожиданно для хозяина папки появившегося в ней документа:

«По свидетельству жены Георгия Николаевича Каминского Эммы Эдуардовны Каминской, ее супруг был обвинен в краже государственного имущества и по решению суда получил полагающийся за это преступление срок…»

«На протяжении многих лет Георгий Николаевич Каминский собирал компромат на своих конкурентов, мечтая стать монополистом в сфере тарасовского автобизнеса».

«Каминский признался в том, что спровоцировал свою супругу, Эмму Эдуардовну Каминскую, совершить кражу денежной суммы размером в двести тысяч долларов».

Затем в папке следовали фотографии Эммы Эдуардовны Каминской: до совершения преступления — увядшая дамочка со вставными зубами и в парике, с черным лаком на ногтях, а также после совершения преступления, сделанная стражами правопорядка в распределителе для бомжей.

«Каминский нечестными путями убирал своих конкурентов, используя для этого частного детектива, которому он якобы поручил разыскивать похищенный компромат».

Но последние сведения, наверное, произведут на Каминского наиболее сильное впечатление: «От господина Каминского ушла секретарша, поскольку он испытывал к ней далеко не профессиональный интерес».

Ну и так далее и тому подобное. Не зря ведь Мария работала секретарем у Каминского. В общей сложности про него набралось страниц двадцать, напечатанных мелким шрифтом. Все-таки на составление таких бумаг у нее великий талант. Быть ей в США личным секретарем самого Буша-младшего, не меньше!

А Каминский? А что Каминский… Будет жить себе, поживать да добра наживать. Может быть, страницы из компромата на него самого и заставят его задуматься над тем, как некоторые его делишки выглядят со стороны, а может, и нет. Однако сомневаюсь, что чтение этого компромата, в отличие от собранного им лично, доставит ему удовольствие. Чего мы с Марией и Андреем, собственно, и добивались. Не более того.

* * *

Я думала, что на этом очередное дело подошло к концу и можно будет пойти куда-нибудь и слегка, в одиночку, отметить его завершение. Не тут-то было. Едва я покинула особняк Каминского, как в сумочке подал голос мобильник. В его настойчивом писке мне послышалось что-то трагическое. Показалось, что он пищал сигнал SOS, не меньше. Я достала мобильник из сумочки.

— Алло! Татьяна! — послышался голос с армянским акцентом, который звучал сегодня гораздо сильнее, чем обычно. — Свет очей моих! Обязательно приезжай сюда! Ты мне очень нужна! Без тебя я не справлюсь.

Наверное, с Папазяном приключилась какая-то беда, раз он отчаянно взывает ко мне о помощи.

— Тебе грозит опасность? Где ты сейчас? — быстро спросила я.

В трубке слышался подозрительный шум, будто Папазян находился в месте, где кроме него много народу. Один голос звучал громче остальных, — по-видимому, кто-то находился с Папазяном совсем рядом. Интересно, что в этом голосе ясно звучал все тот же армянский акцент.

— Да в «Подкове» мы! Все в той же «Подкове», будь она неладна!

— Хорошо, еду. Через пять минут буду на месте, — твердо сказала я.

Я быстро вырулила на нужную улицу и поехала на проспект, размышляя о том, что случилось с Папазяном и с кем он находится в «Подкове», потому что сказал «мы», а не «я».