Печальные песни сирен

Она замолчала, сердясь уже на себя за эти сетования. «Черт побери! — подумала она, — вот я и заблеяла. То-то Эстер Крауц была бы довольна».

Магда не слушала ее. Она казалась рассеянной, охваченной безысходной тоской.

— Только что, — прошептала Магда, — когда вы вышли из машины, я остолбенела. Твоя подруга… эта Гудрун… Я… я приняла ее за Наша.

Лиз пожала плечами.

— У нее такая манера — выдавать себя за кого-либо, — объяснила она, овладев собой. — Она была подругой Наша, и жили они в одной комнате. Думаю, Наша очаровала Гудрун. Поэтому она бессознательно подражает ей. Ты привыкнешь, но я нахожу это несколько странным. Она копирует ее выражения, жесты…

— Да я не о том… — оборвала дочь Магда Унке. — Она похожа на Наша. Внешне.

— Совсем нет, — возразила Лиз. — Они обе блондинки, в этом все сходство.

— Нет, нет! — заупрямилась мать. — Она похожа на нее, но более худая, взрослая… более «изношенная». Однако сходство поразительное. Я как-никак мать и знаю, что говорю!

«Не помню, чтобы ты уделяла нам много внимания, когда мы были девочками, — чуть не возразила Лиз. — Ты слишком дорожила своим временем… Тебя больше интересовали эти „шедевры“, на которые вы с отцом буквально дышали».

Желая сменить тему, она попросила мать помочь ей выгрузить из багажника привезенные продукты.

Как всегда, они испытывали некоторое смущение, находясь рядом, и, будто сговорившись, старались не затрагивать деликатных тем, которые вызвали бы нескончаемые восторги по поводу качества мяса или паштета. Никогда Магда Унке не заводила разговора о профессии Лиз. Похоже, она раз и навсегда уверила себя в том, что старшая дочь служит в канцелярии полицейской службы, занятой переписью утонувших.

* * *

Обед прошел ужасно. Сидя на почетном месте, Гудрун идеально имитировала Наша.

Она с таким совершенством копировала ее, что быстро очаровала Рольфа и Магду.

«Она не столько старается походить на Наша, сколько ей удалось вжиться в образ… заставить нас поверить. Даже голос ее изменился».

Чтобы не поддаться всеобщему заблуждению, Лиз напомнила себе, что Гудрун Штрауб получила театральное образование и успешно играла в нескольких спектаклях.

«Ведь у нее есть талант, — думала Лиз, — почему она отказалась от карьеры? Может, вляпалась в какую-нибудь грязную историю?..»

Глядя, как она оживляет образ сестры за десертом, Лиз вдруг поняла, что Гудрун постоянно играет комедию. Это было ее второй натурой. Она переходила от одной роли к другой по десять раз на дню, в зависимости от ее фантазии или обстоятельств. «Я слишком быстро отнесла ее к категории закоренелых наркоманок. А на самом деле абсолютно не знаю, кто она такая. Гудрун не лжет, нет, она превращается в кого-то другого, и все принимают на веру эту метаморфозу. Гудрун улавливает наши желания и подстраивается под них. Она превратилась в Наша, зная, что это мне понравится. Едва взойдя по ступенькам крыльца, она стала своей в доме. Это так же верно, как то, что я еще жива…»

После кофе Рольфа проводили в зимний сад отдохнуть. Магда же скинула халат и направилась в парк. Девушки — за ней. В ее мертвенно-бледном дрожащем теле было что-то патетическое. Нижняя часть купальника глубоко врезалась между ягодицами. В зарослях, там, где когда-то протекал ручей, Магда Унке устроила странный зацементированный бассейн, нечто вроде извилистого водоема с лабиринтообразными излучинами, которые каналами тянулись во всех направлениях. Задохнувшись от неожиданности, Лиз увидела макет сети метрополитена Алзенберга с путями, платформами, станциями… На дне этого необычного аквариума, где мутили воду рыбы грязного цвета, были укреплены уменьшенные модели вагонов. Все это выглядело до жути реально. Не обращая внимания на холод, Магда перешагнула кромку бассейна и по грудь погрузилась в воду.

— Мамочка! — воскликнула Лиз. — Ты схватишь воспаление легких! Вылезай!

— Да замолчи же! Я делаю так уже полгода и ни разу не заболела.

Лиз таращила глаза, устрашившись мысли, что однажды Магда Унке падет жертвой своих художественных экспериментов. Кто придет к ней на помощь, если она вдруг оступится и рухнет в глубину. Уж никак не ее муж, увлеченный своими каталогами.

— Оставь ее, — тихо сказала Гудрун, на секунду перестав играть роль Наша. — Разве не видишь: она придумала эту штуку, чтобы тоже не свихнуться. Не стоит быть вечно разумной. Иногда безумие в гомеопатических дозах помогает не потерять рассудок.

Магда Унке плавала в канале, напоминая великана, резвящегося над вагонами. Время от времени она выныривала, чтобы глотнуть воздуха. Водные растения, прицепившиеся к волосам Магды, делали ее похожей на утопленницу. Не очень-то приятно было на это смотреть.

Лиз встала на колени у кромки бассейна. Отсюда она различала крошечные силуэты внутри вагонов. Маленькие фигурки были нарисованы от руки. Сотни мужчин и женщин ростом не больше мизинца. «Работа сумасшедшей…» — подумала она, сдерживая слезы.