Печальные тропики

В то время когда я приехал в Бразилию, освоение этой области только начиналось. Через лес медленно продвигалась железная дорога. Примерно через каждые пятнадцать километров у кромки расчищенного участка размером в один квадратный километр строили станцию. Со временем она заселялась, а потом становилась городом.

Путешествуя по этим местам верхом на лошади или в грузовике, пользуясь недавно проложенными по гребням гор дорогами наподобие римских в Галлии, невозможно было догадаться, какая здесь шла жизнь. Продолговатые освоенные участки упирались с одной стороны в дорогу, а с другой — в ручей, который бежал по дну долины. Люди устраивались внизу, около воды, а линия выкорчевки медленно поднималась по склону. Поэтому сама дорога, символ цивилизации, оставалась в плотном окружении леса.

Но на дне долин между стволами поваленных деревьев и между пнями уже пробивались первые посадки, как всегда дающие баснословные урожаи на этой терра роса, фиолетовой и девственной земле. Зимние дожди превратят древесные остатки в плодородный перегной и почти сразу же сами смоют его со склонов вместе с перегноем, которым питался вырубленный лес, поскольку исчезли удерживавшие его корни. Через сколько же лет эта обетованная земля обратится в бесплодную и разоренную?

Но пока что эмигранты наслаждались многотрудными радостями изобилия. Не успев даже построить себе дом и деля кров со скотом в дощатом загоне на берегу ручья, они славили эту чудодейственную ниву, чей нрав следовало обуздать подобно дикой лошади, чтобы кукуруза и хлопчатник стали давать плоды, а не уходили в роскошную зелень. Какой-то немецкий земледелец плакал от радости, показывая нам рощу лимонных деревьев, выросших из нескольких зернышек. Этих людей, приехавших с Севера, поражали не только плодородие, но, быть может, в еще большей степени необычные растения, известные им лишь по волшебным сказкам. Поскольку эта местность лежит на границе между тропической и умеренной зоной, разница в несколько метров высоты соответствует заметным климатическим различиям. Рядом друг с другом росли пшеница и сахарный тростник, лен и кофе. Молодые города в этой зоне — Лондрина, Нова-Данциг, Роландня и Арапонгас — появились на свет после решения, принятого группой инженеров и финансистов, так же как веком раньше появилась Куритиба.

Куритиба, столица штата Парана, возникла на карте в тот день, когда правительство решило создать город. Приобретенная, у одного владельца земля была пущена в продажу участками по достаточно дешевой цене, что вызвало приток населения.

В отношении Гоянии отважились на еще большее, вознамерившись на голом месте построить ее как федеральную столицу Бразилии [43].

Примерно на трети расстояния, отделяющего южное побережье от течения Амазонки, простираются обширные плоскогорья, вот уже два века как забытые человеком. В эпоху караванов и речного сообщения их пересекали за несколько недель, направляясь от рудников на север. Таким путем попадали сначала на берега Арагуаи, а затем спускались по реке до Белена. Единственный свидетель этой прежней провинциальной жизни — маленькая столица штата Гояс, которая дала ему свое имя, дремала в тысяче километров от побережья, практически отрезанная от него. На зеленеющей местности, обрамленной капризным силуэтом холмов с колышущимися на них султанами пальм, с пригорков спускались улицы, окаймленные низкими домами. Они пересекали сады и площади, где перед церквами с нарядными окнами — то ли это риги, то ли дома с колокольнями — проезжали повозки. Колоннады, украшения из искусственного мрамора, фронтоны, всегда освеженные штукатуркой, пенистой, как белок, и слегка подкрашенной охрой или кремовой, голубой, розовой краской, рождали в представлении пасторальный стиль испанского барокко.

Река текла между поросшими мхом набережными, местами обрушившимися под тяжестью лиан, бананов и пальм, которые заполнили покинутые участки. Но эта роскошная растительность, казалось, не столько накладывала на них печать запустения, сколько дополняла обветшалые фасады домов молчаливым достоинством.

Уж не знаю, сожалеть ли об абсурдности приговора или радоваться ему — администрация решила предать забвению Гояс, его окрестности, его спуски и его вышедшую из моды прелесть. Он казался

слишком маленьким, слишком старым. Для задуманного грандиозного начинания по строительству столицы требовалось совершенно чистое место. Его нашли в ста километрах восточнее — на плоскогорье, покрытом лишь жесткой травой и колючим кустарником, словно на него обрушился бич, враг всего живого. Туда не вели ни железная, ни автомобильная дороги, разве что тропы, годные для повозок.