Печальные тропики

Встреча произошла в моем лагере, который был одновременно И нейтральной территорией, и целью всех этих перемещений. Моя позиция оказалась таким образом самой выгодной. Мужчины пришли одни. Очень скоро между вождями завязался долгий разговор или, точнее, сменяющие друг друга монологи, произносимые каким-то необычным ноющим и гнусавым тоном. «Мы очень раздражены! Вы наши враги!» — ныли одни. А другие отвечали примерно так: «Мы не раздражены! Мы ваши братья! Мы друзья! Друзья! Мы можем договориться», — и так далее. После обмена подобными фразами индейцы разбили общий лагерь рядом с моим. После нескольких песен и танцев, в ходе которых каждая группа умаляла значение собственного выступления, сравнивая его с выступлением соперника: «Люди тамаинде поют хорошо! А мы, мы поем плохо!»— ссора возобновилась. Споры вперемежку с песнями продолжались всю ночь. Иногда дело доходило даже до драки, причем некоторые индейцы выступали арбитрами. Мужчины старались завладеть луком и стрелами противника и спрятать их где-нибудь в стороне. Индейцы пребывали в крайнем напряжении, в состоянии сильного и сдерживаемого гнева. Иногда такие ссоры перерастают в более общие конфликты; однако на этот раз к утру все успокоились. По-прежнему в состоянии видимого раздражения, выразительно жестикулируя, противники принялись изучать друг друга: ощупывали ушные подвески, браслеты из хлопка, небольшие украшения из перьев и при этом быстро цедили сквозь зубы: «Дай… дай… смотри… это… это красиво!» Владельцы же украшений протестовали: «Это некрасивое, старое…» Такой осмотр с целью примирения означает завершение конфликта. Действительно, с него начинается новый вид отношений между группами: торговые обмены. Какой бы бедной ни была материальная культура намбиквара, предметы производства каждой группы высоко оцениваются за ее пределами. Восточные группы нуждаются в глиняной посуде и семенах; северяне считают, что их южные соседи изготовляют особенно ценные бусы. Поэтому вслед за встречами двух групп — если они протекают мирно — следуют взаимные подношения, то есть обмен товарами, и конфликт уступает место рынку. По правде говоря, наблюдая за происходящим, трудно было себе представить, что совершается обмен. Утром после ссоры каждый занимался своими обычными делами. Вещи переходили от одного к другому совершенно незаметно. Тот, кто подносил, передавал свой подарок почти неуловимым жестом, а тот, кто принимал, не обращал внимания на свое новое имущество. Таким образом обменивались извлеченный из коробочек хлопок и мотки ниток, куски воска или смолы, красная краска из биксы и раковины, ушные подвески, браслеты и бусы, табак и семена, перья и бамбуковая дранка для изготовления наконечников стрел, мотки пальмового волокна и иглы дикобраза, целые сосуды или их обломки. Это таинственное обращение товаров продолжалось полдня, после чего группы расстались. При обмене намбиквара полагались на щедрость партнера. Мысль о том, что вещь можно оценивать, спорить или торговаться, требовать или возвращать, была им совершенно чужда.

Я предложил одному индейцу большой нож в качестве платы за доставку сообщения одной соседней группе. При его возвращении я замешкался и не сразу отдал ему обещанное вознаграждение, думая, что он сам придет за ним. Ничего подобного. Назавтра я не смог его найти: он ушел, очень рассерженный, как сказали мне его товарищи, и я больше его не видел. Пришлось передать ему подарок через другого индейца.

Не удивительно, что после окончания обменов одна из групп удаляется недовольная своей долей; неделями перебирая свои приобретения и припоминая собственные подарки, она накапливает обиду, которая постепенно перерастает в агрессивность. Очень часто поводом для военных столкновений бывает именно это. Но естественно, существуют и другие причины, например похищение женщины или убийство. Однако группа, по-видимому, не обязана применять коллективные карательные меры за урон, нанесенный одному из ее членов. Тем не менее из-за враждебных отношений между группами эти поводы охотно используются, особенно если одна из них чувствует себя сильной. К военным действиям призывает один из воинов, который перечисляет свои претензии тем же тоном и в том же стиле, что и монологи при встречах: «Эй! Идите сюда! Пошли! Я рассержен! Очень рассержен! Стрелы! Большие стрелы!»