Печальный Лорд

Первыми, ровно в одиннадцать, пунктуально прибыли лорд Райвенн с Альмагиром. За ними — Дитрикс с Арделлидисом, а потом понемногу подтянулись и остальные гости. Всего приглашённых персон было восемьдесят пять, и каждого следовало усадить за определённый столик. Эгмемон дал Джиму копию схемы расположения столиков, чтобы он помогал встречать и усаживать прибывающих гостей, втягиваясь в роль хозяина. У каждого столика был номер, а в списке гостей напротив имени стояла соответствующая цифра. Чтобы Джим не попал в неловкое положение, Эгмемон подсказывал ему, как кого из гостей зовут. Джим находил в списке имя, номер столика и вёл гостя к нему. Самым трудным было быстро найти в огромном саду нужный столик, не перепутав, и Джим, проводив таким образом восемь или десять гостей, почувствовал, что у него пылают от напряжения щёки, а по спине струится градом пот. Некоторые гости по пути к столику ещё и завязывали светскую беседу, и Джиму приходилось им что-нибудь отвечать, и не как-нибудь, а по возможности любезно и остроумно. Это был настоящий экзамен на гостеприимство и знание правил светского обхождения, и он, надо сказать, дался Джиму не без труда.

Наконец поток гостей иссяк, все сидели на своих местах, никто не был перепутан или обделён вниманием. У Джима уже подкашивались колени, но сесть на своё место было ещё нельзя. Сначала в соответствии с протоколом лорд Дитмар стоя произнёс речь, и Джиму пришлось всё время стоять рядом, пока его спутник говорил. Речь, произнесённая хозяином, ярко свидетельствовала о глубоком уме говорящего, о его совершенном владении литературным слогом и риторическими приёмами, и была награждена долгими аплодисментами. Джим смертельно боялся, что и его заставят говорить, но всё обошлось. Говорили в основном гости, а в промежутках между речами ели подаваемые блюда. Обильно украшенный цветами стол, за которым сидели лорд Дитмар с Джимом, был чуть больше всех остальных и располагался на небольшом возвышении, с которого были хорошо видны другие столики. Все гости сидели на белых лёгких стульях с мягкими сиденьями, а хозяин и его спутник восседали на тяжёлых креслах, весьма похожих на троны. Большинство столиков располагались в тени деревьев, а хозяйский стол стоял на открытом месте, и поэтому над ним был установлен навес, чтобы лорду Дитмару и Джиму не пекло голову солнце, к полудню начавшее пригревать весьма ощутимо.

Чтобы любого гостя можно было без труда услышать, на каждом столике стоял микрофон, который при надобности можно было и выключить. Гости с удовольствием пользовались ими, дабы донести свои слова до окружающих, но не обошлось и без курьёза. Один из гостей, забыв выключить микрофон на своём столике и полагая, что его никто не слышит, сказал своему спутнику:

— Зря я съел этот салат, что-то у меня теперь живот пучит.

Микрофон не был выключен, и его голос раздался на весь сад. Однако так как все собравшиеся были людьми воспитанными, никто не захохотал, всё ограничилось лишь лёгким шепотком и улыбками, а лорд Дитмар так отреагировал на этот случай:

— Дорогие друзья, не забывайте о том, что микрофоны на ваших столиках не выключаются сами по себе. Они установлены для облегчения нашего с вами общения, но если вы не хотите, чтобы какой-нибудь ваш секрет нечаянно стал достоянием гласности, стоит лишний раз проверить, выключен ли ваш персональный микрофон.

Гости сдержанно засмеялись и с этого момента стали внимательнее обращаться со своими микрофонами.

Дитрикс и Арделлидис, сидевшие за одним из столиков, ближайших к хозяйскому, были на редкость требовательными гостями. Точнее сказать, беспокойным гостем был Арделлидис: он то и дело звал официанта по каждому пустяку, капризничал по поводу подаваемых блюд, не всегда желал есть то же, что и все остальные гости, и пару раз требовал подать ему «что-нибудь другое», чем вывел из терпения даже снисходительно относившегося к его причудам Дитрикса. Тот позволил себе мягкое замечание:

— Дусенька, что это ты сегодня раскапризничался? То тебе не так, и это не эдак… Не с той ноги встал, мой сладкий?

Дитрикс сказал это полушутливо, в своей обычной снисходительно-ласковой манере, которой он придерживался со своим спутником, но Арделлидис ни с того ни с сего обиделся. С полными слёз глазами он встал из-за стола, подошёл к лорду Дитмару и объявил:

— Милорд, я с вашего позволения еду домой.

— Что такое, дружок? Что случилось? — спросил лорд Дитмар ласково. — Тебе нездоровится?

— Да, я плохо себя чувствую, аппетит испортился, — сказал Арделлидис. — А этот Дитрикс… — красивые пухлые губы Арделлидиса задрожали, — этот Дитрикс мне хамит!

— Что такое? — нахмурился лорд Дитмар. — Не может быть! Дитрикс! — Он сделал Дитриксу знак подойти. — Подойди сюда, сын.

Он прекрасно знал, что Дитрикс в жизни не говорил Арделлидису резкого слова, и сразу понял, что у Арделлидиса просто очередной «бзик», но продемонстрировал серьёзное отношение к его жалобе. Подошедшего Дитрикса он ошеломил суровостью.

— Сын, твой спутник на тебя жалуется. Что это значит?