Печать дьявола, или Тайны дачного поселка

То, что я увидела, заставило мое сердце сжаться от боли. Загорелость Викиной кожи, подмеченная мной еще днем, сейчас куда-то безвозвратно подевалась. Наверное, такое сравнение нельзя применять по отношению к людям смешанной с африканцами расой, но она была бледна как полотно. Только темно-жгучие волосы выделялись на больничных простынях. Мне стало так жаль ее. Именно в этот момент я, кажется, начала верить в происходящее, еще до конца не осознавая, насколько это трагично. Меня охватила невообразимая паника. В один миг эта маленькая девочка потеряла все, всю свою семью, маму, тетю и бабушку с дедушкой. Она осталась совсем одна, такая беззащитная и беспомощная. Слезы снова навернулись у меня на глаза. Наверное, действие успокоительного уже заканчивалось.

– Пойдемте, вам пора, – голос медсестры как будто выдернул меня из бездны.

– Я не вернусь в палату, – сквозь слезы произнесла я, – я ухожу домой.

Медсестра с пониманием кивнула.

–Тогда вам нужно подписать отказ. Это в ординаторской, пойдемте за мной.

Я послушно поплелась следом за ней.

Подписав все необходимые бумаги, я уже собралась к дверям.

– Вещи вашей племянницы, – сказала медсестра и протянула мне полиэтиленовый пакет.

Я на полном автомате взяла его и вышла в коридор. Это был тяжелый день, а мне предстоял не менее тяжелый вечер. Мне нужно было рассказать все маме, попытаться успокоить ее, если это возможно в данной ситуации, и сохранить спокойствие самой. И хотя это были не мамины близкие родственники, а папины, думаю, она все равно будет из-за них переживать. Никогда, никогда в жизни мне не было настолько тяжело и тошно.

Мама охала и ахала и поминутно хваталась за сердце весь мой рассказ, а глаза ее настолько сильно округлились с начала моего повествования, что к его концу я всерьез испугалась, уж не вылезут ли они из орбит.

Многие осудят меня за столь ироничное описание достаточно печальных событий, но в данном случае это лишь защитная реакция на весь тот стресс, что я пережила за последние несколько часов.

Спать мы легли далеко за полночь, наглотавшись всевозможных валерианок и корвалолов. Мой сон был беспокойным. Всю ночь мне снился Егор, который бегал по дому с топором в руках и кричал: «Это не я, я этого не делал». Наверное, надо было поверить ему на слово, но я не могла произнести ни слова, поэтому он продолжал преследовать меня вплоть до самого утра.

Тайна вторая. Подозреваемые.

Проснулась я с первыми лучами солнца и сразу же после завтрака отправилась в больницу к Вике, в надежде получить хоть какие-нибудь утешительные новости. Однако, там меня ждал не очень приятный сюрприз.

– Арина Михайловна, – позвала меня медсестра, когда я уже почти зашла в Викину палату, – с вами хочет поговорить следователь.

– Кто? – с удивлением переспросила я.

Хотя это было вполне логично. Произошло преступление. Его надо расследовать. А учитывая, что я оказалась на месте его свершения одной из первых, то являюсь важным свидетелем, поэтому естественно было меня допросить. Странно, что это не пришло мне в голову раньше. Хотя вчера мне казалось, что меня уже допрашивали. По крайней мере, я смутно помню, что мне задавали какие-то вопросы, и я даже вроде на них что-то отвечала.

Медсестра подвела меня к двери с табличкой «Заведующий отделением» и со словами «Вас там ждут» куда-то испарилась. Я вежливо постучала и вошла.

За столом прямо напротив двери спиной к окну сидел мужчина средних лет. Он был одет в рубашку с короткими рукавами, из которой были видны загорелые руки.

Когда я вошла, он пристально посмотрел на меня. От этого взгляда мне стало как-то не по себе.

– Громова Арина Михайловна? – то ли спросил, то ли констатировал он. По интонации было не очень понятно.

– Да, – согласилась я, на случай если это все-таки был вопрос.

– Тихонов моя фамилия, Юрий Иванович, следователь районного ОВД, – представился он. – Присаживайтесь, у меня к вам несколько вопросов.

– Ну надо же, – изумилась я, подходя к столу и присаживаясь на любезно предоставленный стул.

– Что вы имеете в виду? – не понял следователь.

– Ну как же, вы сказали, что вы Тихонов.

– Да и что же?

– Вы Тихонов, я Громова. Как противоположности, слова-антонимы.

Следователь снова пристально на меня посмотрел, как будто раздумывая, вызвать психиатра сейчас или подождать, что будет дальше. При этом он ни разу не моргнул. Мне стало еще хуже. Я сглотнула, поняв, что болтнула лишнего.

– Простите, – пролепетала я. – Я филолог по образованию, поэтому обращаю внимание на всякие интересные особенности речи. – И немного подумав, добавила. – Впрочем, это неважно. Наверное, это еще шок. Никак не могу в себя прийти после случившегося.

– Понимаю, – согласился следователь, и наконец-то моргнул.

Слава Богу, мне заметно полегчало.

– Итак, вернемся к вчерашнему дню, – продолжил он. – В котором часу вы приехали на дачу?

– Мм, где-то около трех, – неуверенно сказала я.

Я задумалась. Надо было заранее подготовиться, ведь знала же, что будут допрашивать.