Печать дьявола (СИ)

-- Боже мой, Эммануэль, не мучь меня. Дай вина. "Спёртый воздух" -- это герметический ритуал, говорят, тамплиерский, -- наполнив бокал почти до краёв, Ригель протянул его Морису. И тут же, ощутив страшную сухость во рту, налил и себе. Вино освежило нёбо и немного согрело кровь.

-- А что ритуального в этой мерзости?

-- Ну, утверждается, что l'Air Epais отрицает-де смерть и боготворит жизнь, помогая адептам преодолеть идею умирания, превратив орудия смерти в инструменты наслаждения и жизни. Гроб, главный ритуальный атрибут, содержит олицетворение вожделения, порождающего новую жизнь. Название "Спёртый воздух" подразумевает и специально нагнетаемую атмосферу церемонии, и гробовую затхлость.

-- И смердело там к тому же гадостно. Меня все время тошнило. А причём тут "порождение новой жизни"? Когда это содомит рождал от содомита?

-- Если бы посвящали тебя или меня, -- в гробу была бы женщина.

-- Мой Бог... Я узнал Нергала. Хм, и он ещё всё время говорит о своей голубой крови. Не знал, что он мужеложник.

Невер усмехнулся.

-- А он и не мужеложник. Когда он говорит о чистоте своей голубой крови, он имеет в виду, что является достойным наследником своего отца, деда и прадеда. И это правда. Чистота крови -- великая вещь. Его прадед был колдуном, разрывавшим могилы и скупавшим тела висельников. Дед был чёрным магом и оборотнем, а отец -- настоящим чудовищем а ля Жиль де Ре. И погиб куда как загадочно. Фенрица нельзя даже назвать выродком. Он -- не вырождение, а напротив -- истинная цветущая ветвь древнего ублюдочного рода.

-- Но ведь там, в подземелье, он...

-- Там содомитом был, видимо, сам адепт. Хотя, если у Нергала против него зуб...

-- А кого посвящали? Ты узнал его? Мне показалось, это Генрих.

Невер промолчал, вновь наполнив свой стакан.

-- А что за статуя там была? С рогами.

-- Бафомет, разумеется.

-- Кто?

-- Дьявол.

-- Ничего омерзительнее не видел. И они ... все эти ритуалы -- это всерьёз? Они верят в ... Сатану?

Невер пожал плечами.

-- Для таких людей, как наш Нергал, вся эта дьявольщина, наверное, просто антураж различных степеней извращённости, от безобидной театрализованной драмы до настоящих гнусностей. Все зависит от личных пристрастий. То, что мы видели, в общем-то, чепуха. Но есть ведь и sacrifice humanun.

Эммануэлю показалось, что он ослышался.

-- Что?! Человеческое жертвоприношение? Ты шутишь?

-- Нет. Я полагаю, что Мормо и Нергал всё же, скорее, клоуны, чем палачи, но...

-- А откуда ты знаешь смысл всех этих бесовских ритуалов? Нергал предлагал тебе участвовать в этом? Ты изучал это?

Невер поднял глаза на Эммануэля.

-- В уме тебе не откажешь. Да. Он сначала пытался затянуть туда всех отпрысков аристократических семей. Я сластолюбив и жаден до удовольствий, но, наверное, слишком эстет для того, что предлагает Нергал. -- Морис помолчал, потом, заметив взгляд Ригеля, спросил, -- почему ты так смотришь на меня?

Эммануэль и вправду глядел на Мориса сумрачными остановившимися глазами.

-- Я просто невольно вспомнил... -- Эммануэль опустил глаза. -- У тебя тогда с Лили -- и у Фенрица сегодня... лица были одинаковые.

Морис отшатнулся. Ригель прикусил губу, безумно жалея о своих словах. Они просто вырвались, ибо Эммануэль действительно был потрясён замеченным сходством. Но, пока он лихорадочно думал, как смягчить сказанное, Морис успел прийти в себя и мягко заметить:

-- Может быть, ты и прав. Но скажи, только искренне, если бы в этом гробу была твоя Сибил, разве ты не согласился бы поучаствовать в этом церемониале?

Теперь отшатнулся Ригель. Сердце его упало. Они впервые заговорили о Сибил и влюбленности Ригеля, хотя Эммануэль и раньше не сомневался, что Морис понимает всё. Однако неожиданно севшим голосом, взглянув прямо в лицо Морису, Ригель твёрдо ответил:

-- Нет. Никогда.

-- ...Ты -- глубокий человек, Эммануэль, -- помолчав, тихо заметил Морис де Невер.

* * *

Ночью Ригель пытался вспомнить, кто был участником полночного шабаша, ведь он насчитал внизу восьмерых. Исключались только они с Морисом да Сибил -- о её присутствии там он не мог даже помыслить. Хамал, кажется, был у себя, они, пробегая по коридору, видели свет под его дверью. Там были Лили, Мормо, Нергал и Виллигут, у статуи стояли Риммон и Митгарт. Сестра Митгарта -- была ли она там? Где были Эстель и Эрна? Может, был кто-то с других факультетов? Он как-то видел около Зала Тайн странного субъекта с накрашенными глазами, напомаженного и нарумяненного, и с изумлением узнал в нём одного из конюхов. А однажды он видел там куратора!

Мысли Эммануэля сбивались и путались. А что там было после? Не похоже, чтобы на этом всё закончилось.