Печать Джа

Покойный был известен не только как крупный бизнесмен и меценат, вкладывающий огромные средства в развитие города, но и как человек, замешанный в теневых схемах. Согласно официальным данным, покойному принадлежало до двадцати пяти процентов акций судостроительной компании Баненхайма, а также большое количество складских площадей в припортовой зоне. Если же верить неофициальным источникам — до двух третей всей контрабандной продукции приходилось на структуры, подчинённые старшему Моретти. А это миллионы и миллионы кредитов ежемесячно. Согласитесь, слишком жирный кусок пирога, чтобы долго оставаться без владельца.

«И чем это грозит рядовому жителю?» — спросите вы.

«Ростом уличной преступности», — отвечаю наши специалисты. — «Передел сфер влияния в преступном мире еще никогда не проходил мирно. И вряд ли данный случай станет исключением».

Но официальные власти продолжают успокаивать встревоженную общественность, раз за разом утверждая, что криминогенная обстановка в городе находится под их полным контролем».

Я опустил газету и уставился на Гаскинса.

— Смотрю, ты не удивлен новостью, — произнес тот, внимательно наблюдая за моей реакцией.

— С чего бы?

— Леонардо Моретти скончался.

— Разве я вчера об этом не упомянул?

— Ты лишь сказал, что в гостиный двор приходили его люди, — взгляд Гаскинса стал острым, как острие ножа. — Каким образом Сига из Ровенска связан с его смертью?

— Связан? Что за бред? В газете ясно написано: причина смерти была естественной.

— Существует масса «тихих» способов убийства человека. Таких, что даже самый зоркий из анатомов не догадается. К примеру, яд или тонкое лезвие спицы, пропущенное через носовое отверстие.

— Гаскинс, какой к шантру яд? Вы уж определитесь, кто я: обыкновенный вор, мошенник или профессиональный душегуб?

— Теперь и сам не знаю, — признал тот. — Умудриться убить двух налетчиков голышом.

— В этом деле не одежка нужна, а сноровка и быстрота реакции… И к тому же, Гаскинс, как я смог убить старшего из Моретти, будучи заключенным в кутузку?

Мы некоторое время просидели в тишине. Гаскинса одолевали тяжелые раздумья — это легко угадывалось по его нахмуренной физиономии, я же озаботился куда более насущными проблемами. Проглоченные яблоки нагнали зверский аппетит.

— Гаскинс, в сей мрачной обители полагается завтрак?

— Баронесса завтракает, когда встанет.

— А я?

— Без понятия. Комнату тебе выделили, а кормить никто не обещал.

Что за люди, всё у них… не по-людски. Вечно норовят кукиш показать или еще какую подлость умудрить. Неужели так трудно накормить человека? Сиге из Ровенска многого не надо, он согласится и на тарелку пустой каши: без масла, безо всего. Но даже такой малости в доме сестрицы не ожидалось.

Я догрызал последнее яблоко из вазы, когда задумчивый Гаскинс вдруг ожил:

— С сегодняшнего дня планы изменились. Заниматься поисками матросов с «Оливковой ветви» будешь в одиночку.

Вот те раз! Я аж закашлялся от неожиданности, выплюнув попавшее не в то горло семечко.

— А баронесса в курсе?

— Я сам доложу её светлости.

— Не боишься угодить в немилость?

— Боюсь, — неожиданно честно признался Гаскинс, — но у нас не остается выбора. Слишком много всего происходит вокруг: арест судна, налет на гостиный двор, братья Моретти, а теперь еще инспектор Колми взялся вынюхивать. Я всерьез опасаюсь за жизнь Энрики, поэтому остаюсь при ней, твоя же задача остается прежней — добыть информацию.

«А как же быть с недоверием?» — очень хотелось спросить, но я не стал. Вместо этого устроил аттракцион неслыханной глупости, выдав по истине ценный совет:

— Вам нужно уехать из города.

— Думаешь я этого не понимаю? Энрика упрямая, не согласится. Да и не сможет она просто взять и бросить…

Кого бросить или чего? Увы, окончание фразы не прозвучало. Гаскинс умолк, превратившись в скорбную скульптуру духа-хранителя, которую обыкновенно ставили в фамильном склепе над гробом покойного. И в без того мрачном особняке стало совсем уж тоскливо.

— Может людей для охраны нанять?

Гаскинс грустно усмехнулся.