Печать Индиго. В сиянии Зари

Спустя некоторое время девушка перестала сопротивляться его напору, ощущая, как все ее тело трепещет от возбуждения, наслаждаясь каждым прикосновением губ и рук Кристиана. Его губы стали требовательнее, а поцелуй превратился в более страстный и пламенный. Слава же во власти неведомых до того неистовых желаний, полностью захвативших ее существо, совсем не хотела прекращения этих упоительных ласк. Девушка порывисто обвила шею молодого человека руками и начала сама целовать Кристиана в ответ. Фон Ремберг что-то пробормотал и начал осыпать лицо девушки неистовыми жгучими поцелуями. Дыхание Славы стало прерывистым, она потеряла осознание того, где находится. Единственное, что было реальным в это сладостное мгновение – этот мужчина, который был таким нежным и страстным, что ей хотелось, чтобы он продолжал свои ласки и не останавливался.

Кристиан услышал ее стон и напрягся. Невольно отстранившись от Славы, он увидел, как глаза девушки чуть прикрыты, а ее губы тянутся ему навстречу. Эта картина безумно возбудила молодого человека. Мысли фон Ремберга лихорадочно заметались. Он чувствовал, что все его тело в напряжении жаждет обладания этой прелестницей. Но его разум немедля пресек все его хаотичные интимные мысли. Он не имел права прикасаться к ней. Даже сейчас, когда он забылся настолько, что поцеловал ее, он не имел права на это.

«Нельзя позволить ей завладеть моими мыслями…» – выпалил про себя молодой человек, едва его голова чуть протрезвела от сладостного опьянения. Но еще мгновение назад эта девица была настолько желанна, что фон Ремберг на какое-то время напрочь позабыл обо всех клятвах, заданиях Ордена и воле Верховного. Он как глупец позволил этой смазливой девице околдовать его своими прелестями и в итоге опомнился лишь сейчас, когда наделал уже столько всего недозволенного. Кристиан стиснул зубы, напряг руки и неимоверным усилием воли заставил себя разжать объятья. С ожесточенной яростью, которая заполнила его сердце, он пересел на противоположное сидение и, скрестив руки на груди, отвернулся от Славы, хмуро уставившись в темное окно.

Слава не сразу пришла в себя. В какой-то момент она ощутила, что его сильные ласковые руки более не обнимают ее стан. Она открыла глаза и неуверенно выпрямилась, сев прямо. Непонимающим взором она уставилась на Кристиана и прочитала на его лице недовольство и явное раздражение. Он не смотрел на нее. И Славе показалось, что он обиделся на нее или обвинял в чем-то, оттого и не желал более смотреть в ее сторону. Она хотела спросить молодого человека, отчего он так резко прекратил свои ласки. Но девушка не решилась озвучить вопрос. Она напряженно взирала в мрачное красивое лицо фон Ремберга, пытаясь понять мотивы его поведения.

Он чувствовал, что она смотрит на него. Но боялся бросить даже мимолетный взгляд в сторону своей юной жены. Кристиан боялся себя, своих чувств и неуправляемых желаний, которые постоянно возникали, когда находилась рядом она. Стиснув зубы, он упорно смотрел в одну точку, пытаясь хоть немого отвлечься от снедающего его плотского желания. Он вдруг подумал о мадам Гринберг и ее девицах, обитающих в доме терпимости на окраине Петербурга в немецкой слободе. Но эти воспоминания отчего-то вызвали у молодого человека брезгливое чувство отвращения и он невольно поморщился. Однако, эти мысли немного остудили его пыл, и оставшийся путь до усадьбы, фон Ремберг ехал в мрачном клокочущем настроении, стараясь ничем не выдать своей спутнице своих тайных желаний, которые снедали его существо.

В тот день Кристиан вернулся от прусского посланника около четырех. Отказавшись от предложенного Людвигом обеда, молодой человек заперся в своем кабинете, решив продолжить изучение древней стеклянной книги, изречения из которой он записывал все последние дни.

Почти четыре дня ему удавалось избегать общества своей невозможной, соблазнительной и притягательной жены, с того самого вечера, когда он понял, что находиться в ее обществе опасно для него. Да, именно после той ассамблеи у Артемьевых, Кристиан осознал одну вещь. Эта золотоволосая девица как-то странно действует на все его существо, заставляя его исполнять несвойственные ему роли: докучливого мужа, пламенного возлюбленного и порывистого неуправляемого глупца, который только и жаждет контролировать каждый шаг, и непрерывно участвовать в ее жизни. Но разумом Кристиан вовсе не желал всего этого.