Печать Иуды

В таком случае чем объясняется это странное упорство? Просто стремлением убрать свидетелей и замести за собой следы? Или же тут было что-то личное? Монк вспомнил боевика в маске, который свалился в отравленную воду, сраженный выстрелом наудачу. Или же это месть?

Какими бы ни были причины, пираты не довольствовались одной добычей: они жаждали крови.

Выпрямившись, Графф вдохнул обжигающий воздух и закашлял.

– Куда мы идем?

– Назад, навестить наших друзей.

Монк подвел океанолога к опушке джунглей. В нескольких шагах впереди шевелилось и щелкало красное море крабов. Казалось, за прошедшие несколько минут их число еще больше возросло. Возможно, новые особи были привлечены запахом свежей крови, которая струилась из простреленного плеча Граффа.

Ученый-океанолог застыл на опушке.

– Через этих крабов нам не пройти. Их огромные клешни запросто прорывают кожу ботинок. Мне приходилось видеть, как крабы откусывали людям пальцы.

И двигались эти твари очень быстро. Монк отшатнулся назад, пропуская двух крабов, которые пробежали мимо, сплетенные в смертельном поединке, мелькая ногами, шустрые словно кролики.

– Похоже, выбора у нас все равно нет,- заметил Монк.

– В этих крабах что-то не так,- продолжал океанолог.- Я не раз был свидетелем их агрессивного поведения во время миграций, но ничего подобного мне еще не приходилось видеть.

– Заняться психоанализом крабов вы сможете позже. – Монк указал на большое дерево, растущее рядом. Таитянский каштан. От толстого ствола отходило множество ветвей.- Сможете залезть на это дерево?

Графф прижал раненую руку к животу, стараясь не шевелить ею без необходимости.

– Мне будет нужна ваша помощь. Но зачем? От пиратов мы все равно не спрячемся. Мы лишь превратимся в неподвижные мишени.

– Просто залезайте на дерево.

Монк подвел океанолога к каштану и помог ему взобраться на нижнюю ветку. Ветки были толстые, хвататься за них было легко. Дальше Графф без труда полез сам.

Монк спрыгнул вниз, рядом с крабом. Тот угрожающе поднял клешни. «Не надо уходить с вечеринки раньше времени, дружище». Отшвырнув его пинком к полчищам собратьев, Монк окликнул Граффа:

– Вам виден вход в тоннель?

– Кажется… да, виден. – Графф высунулся из ветвей. – Вы, часом, не собираетесь бросить меня здесь, а?

– Просто свистните, когда увидите пиратов.

– Что вы собрались…

– Делайте, что я говорю, черт побери!

Монк тотчас же пожалел о своем тоне. Ему пришлось напомнить себе, что перед ним не военный. Однако у него хватало своих забот. Он мысленно представил себе жену и малышку дочь. Нет, он не расстанется с жизнью от рук горстки головорезов и не сгинет в лесу, кишащем сырыми деликатесами.

Вернувшись на поляну, Монк подошел к самому краю бурлящей, обезумевшей массы. Зажав пистолет в здоровой руке, он подставил под рукоятку протез и, нагнув голову набок, стал дышать носом.

«Ну же, посмотрим, что там у вас…»

С каштана позади донесся звук, похожий на шипение воздуха, выходящего из сдутого воздушного шарика.

– Они приближаются! – прохрипел Графф.

Судя по всему, внутреннее напряжение лишило его легкие воздуха.

Монк прицелился. У него всего один патрон, один выстрел.

На противоположном конце поляны стояли два кислородных баллона, прислоненных к большому валуну. Когда они с Граффом снимали защитные костюмы, Монк забрал оба легких портативных дыхательных аппарата, сделанных из алюминиевого сплава. С помощью ремня от кобуры он быстро связал баллоны и перебросил их на противоположный край поляны. Связка упала прямо посреди полчищ крабов, раздавив пару и разогнав остальных в стороны.

И вот сейчас Монк целился в баллоны, удерживая пистолет живой плотью и протезом.

– Они уже здесь! – простонал в ветвях Графф.

Монк нажал на спусковой крючок. На мгновение все замерло – затем один из баллонов со сжатым воздухом выплюнул язык пламени. Связанные баллоны с грохотом повалились и закрутились на земле, оглушительно свистя и подпрыгивая. Вскоре у второго баллона оторвался редуктор, и пляска стала еще более сумасшедшей. Баллоны давили крабов, сметали их в сторону, подбрасывали в воздух.

Этого оказалось достаточно.

В прошлом Монку доводилось выходить на берег, заполненный крабами,- как только появлялась крупная морская птица или человек, берег в мгновение ока пустел, крабы поспешно разбегались, ныряя в свои логова в песке. То же самое произошло и сейчас. Крабы, находившиеся ближе к очагу раздражения, обратились в бегство, карабкаясь на своих соседей, вселяя в них панику. Вскоре ручеек превратился в поток. Крабы, и без того взбудораженные, окончательно потеряли голову и побежали, повинуясь инстинкту.

Монк бросился к ближайшему каштану, слыша позади грозное щелканье клешней.

Высоко подпрыгнув, он ухватился за ветку. Один из крабов успел вцепиться ему в ногу. Монк раздавил его панцирь о ствол. Краб упал, но сомкнутая клешня осталась на ноге. Монк ощутил острую боль как от пореза.

Проклятье!

Под ним пронеслась неудержимая волна крабов, подчиняющихся какому-то инстинкту, вероятно связанному с их ежегодными миграциями. Розовый поток устремился в сторону моря.