Печать льда

— Зачем же ей было меня предупреждать? — побледнел Рин. — Не проще ли было сжечь меня да пепел ветром развеять? Я же руку в пламя сунул! Я еще по дороге к перекрестку чуть под Пламенную Погибель не попал, стена на части в шаге от меня разорвалась!

— О том ты меня не спрашивай. — Старик опустил плечи. — Я гадаю, но не выгадываю. Прислушиваюсь, но не всегда слышу. Устал я, малыш, засиделся в Айсе. А выберусь ли отсюда, уж и загадать-то боюсь!

— Говоришь, что не должно было мне никого встретиться? — удивленно пробормотал Рин. — Так встретился же! Или твоя ворожба помимо твоей воли действует?

— Да забудь ты эту ворожбу! — Камрет едва не подскочил. — Дружок мой вельтский, проверенный и надежный, перебрал чуток в поганском трактире, на десяток минут позже к перекрестку выбрался. Я с ним сговорился, что он на себя твое опекунство возьмет! Или ты думаешь, что я на карты да на удачу твою повелся? Нет, все подготовил, все продумал. Только толку от моих придумок не вышло, как видно. Приходит мой приятель на перекресток, а там уж костерчик догорает, и возлежат двое, ручками сцепившись. И перстенек-то на пальчике уж блестит у одного!

— Так все-таки у одного? — нахмурился Рин. — Или у одной?

— Ты обожди хмуриться-то, — раздраженно сплюнул на пол старик. — Хмуриться будешь, когда твой дядя опекуна твоего разыщет да укоротит его — тьфу! — ее на пару ладоней. Удобно укорачивать будет. Орлик сказал, что грива у нее такая, что и трем вельтам двумя руками ухватиться достанется!

— Орлик? — переспросил Рин.

— Опекун твой не состоявшийся, — кивнул Камрет. — Верный человек, поверь мне. Если кто и способен тебя защитить в Айсе, так только он!

— Это я ему, что ли, тридцать монет должен? — Рин почесал затылок. — Или тебе через него? А не проще ли было заранее сговориться? Зачем в Погань меня погнал?

— Мне ты должен двадцать из тридцати, — отрезал Камрет. — Правда, я могу и подождать. Да если и не получу монет, с меня не убудет. Сам понимаешь, когда-то надо и о друзьях за собственную денежку порадеть. А вот десяток монет Орлику тебе отдать придется. Но он тоже подождать готов, да и свой у него интерес в Айсе. Он все, как и ты, расковырять древность хочет. Покоя ему не дает, отчего ж отсюда и до горизонта невразумление какое-то поганое раскинулось? Но эта блажь его умениям да чистому сердцу не помеха! С ним и сговариваться не пришлось, хватило лишь намекнуть, что отпрыску старшего магистра помочь надо. А вот насчет того, чтобы с тобой, малыш, сговориться, да что в Погань тебя погнал… Я хотел бы сговориться, но только ты втемяшил себе в башку это поганское клеймо, вот я и пытался один твой клин другим вышибить! А вместо этого подсадил тебя на расход.

— Нет у меня денег, — процедил сквозь зубы Рин. — И серебряного медью не наберу.

— Ты выживи сначала, — еще медленней выговорил Камрет, — потом о деньгах вспомним. Но на всякий случай скажу, что я ни теперь, ни после денег на тебе зарабатывать не собирался. Да и долю тянуть с Орлика, стань он твоим опекуном, не рассчитывал. Все мои монетки пошли на дело. Пяток Орлику на прокорм, чтоб условленное выполнил, о брюхе ненасытном своем не вспоминая. Пяток храмовнику Солюсу из Кривой часовни, чтобы ночь у алтаря провел. Пяток делателю магистерскому Кофру, чтоб там же тебя ожидал да по перстню ярлык на опекунство составил. Да пяток Жаму из магистрата за свидетельство и расторопность. И молчание их, и скрытность от Фейра в те же монетки укладываются, отсюда и цена немалая. И ведь все они монетки отработали, только ты, малыш, сплоховал! Где твоя опекунша?

— Это я у тебя хотел спросить! — поднял брови Рин. — Насколько я знаю, сейчас Фейр весь город переворачивает, ищет человека с магистерским перстнем на пальце. Он хоть знает, кто мой опекун?