Печать луны

– Англичанин? – переспросил Гудмэн, и тут его окончательно прорвало: – Да знали бы вы, как мне остохренела вся эта псевдобританская херня! Вот почему я должен соответствовать надуманному литературному образу, а? Какой козел придумал этот имидж?! Откройте любой детектив – все англичане в клетчатых костюмах, с зонтиками, в котелках, лаковые ботинки, поклоны, сэры-пэры, миледи-хуеди. Этот пятичасовой чай у меня уже в печенках сидит, вместе с дворецким и овсянкой на завтрак. Я мечтаю о другом стиле! Хочу завязывать волосы в хвост, ходить в майке Helloween и шортах, надевать кроссы, глушить спирт с перцем, драть телку в подъезде без презика, трясти хаером на шоу хэви-метал. Почему мне в этом отказывают? Шерлок Холмс давно умер, его черви съели – так, может, пора уже прекратить следование сучьим колониальным традициям?

Он остановился, Алиса готова была упасть в обморок. Выдохнув, Гудмэн стер со щеки внезапно выкатившуюся слезу. Он снял шляпу, церемонно кланяясь, и вновь поцеловал ей руку, едва касаясь дрожащих тонких пальцев.

– Доброй ночи, миледи, – произнес британец спокойным голосом как ни в чем не бывало. – Я надеюсь, ваше почивание ничто не омрачит.

Хлопнула дверь, и автомобиль исчез в лондонской тьме.

Шатаясь, с осоловевшими глазами, Алиса поднялась в тесном старом лифте с треснутым зеркалом на потолке: кабина ехала величаво и медленно, словно гвардеец на параде. Впопыхах начальство заказало ей первый попавшийся отель Strand на одноименной Стрэнд-стрит: обветшалое серое здание викторианской постройки. Войдя в комнату, Алиса убедилась – та явно не стоит полтораста фунтов: обшарпанные стены с потеками, кроватка с покрывалом не первой свежести, не работающая (из экономии) батарея и облупившийся потолок. Бездумно сбросив с себя одежду прямо на грязный пол, она прошла в ванную, включив горячую воду и разом бросив в нее все стоявшие у зеркала флакончики с шампунем. Сейчас она плюхнется в маслянистые волны покрытого пеной, горячего божественного коктейля, и… в этот момент Алиса вспомнила, что забыла «оживить» мобильник: по просьбе стюардессы он был отключен еще в самолете.

В костюме Евы метнувшись к сумочке, Алиса начала лихорадочно рыться в ее недрах. Ага! Вот он! Вытянув со дна трубку, она набрала пин-код – дисплей засветился отблесками слабого света, постепенно оживая.

«Срочно перезвони», «Перезвони, есть новости», «Перезвони, мать твою!», «Включи телефон, ДУРА!», «Чертова идиотка, где ты ходишь?» – все десять эсэмэски были от Каледина, их градус накалялся от послания к посланию. Последнее и вовсе содержало только сложные эпитеты в ее адрес, включая нежное пожелание «убей себя об стену». Примерно такое же количество аналогичных сообщений было записано на автоответчике. По голосу Каледина можно было понять – за время ее отсутствия случилось нечто неординарное.

– Мерзавец, – скучно сказала она в трубку, и «Нокиа» начала послушно набирать калединский номер: такую голосовую метку она неделю назад поставила для его мобильника. Подождав, Алиса поднесла телефон к уху.

«Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, перезвоните позже» – услышала она на русском и английском языках.

Подождав, Алиса перезвонила дважды. Каледин не отвечал.

Глава десятая Корона на заднице (23 февраля, четверг, ночь)

Ольга тихо заскулила – вытянув обе руки вдоль офисного стола, она трагически положила на них голову, скулеж перешел в невнятное протяжное мычание. В карих глазах стриженой шатенки с грамотным макияжем на ухоженном лице светились беспросветная тоска и горе.

– Ну сколько можно еще, а? – надрывно простонала она. – Доколе? Я домой хочу, в конце-то концов. Ночь на дворе, у меня кот с утра не кормлен.

Коллеги предпочли игнорировать ее тяжкие страдания. Схожие чувства обуревали всех сотрудников офиса, но никто не смел ослушаться строгого начальства. Шефу только что звякнули на мобилу из министерства двора, и он вышел говорить в коридор, дабы подчеркнуть этим всю секретность звонка. Впрочем, имя звонившего он произносил очень громко, называя его «ваша светлость» – намек на княжеский титул абонента.

– У тебя кот, а у меня мужик, – шепнула на ухо Ольге разбитная соседка Света в черном свитере с глубоким вырезом, на левой груди виднелась татуировка – знак принадлежности к древнему роду дворян Васильчиковых. – Твой-то хоть кастрирован, а мой нет. Не буду кормить – сбежит к девице, которая его будет с ужином дома ждать. Самой тошно. Третий час ночи, а мы еще совещаемся. На улице холод сибирский – у меня потом тачка не заведется.

– На черта я пиарщицей стала, блин? – хныкала Ольга. – Лучше бы официанткой. Тут что, принято умирать на работе? Отпустите меняаааа…