Печать Магуса

– Забудь, Эрик. Они в Красной книге. Понятия не имею, откуда она здесь. Но лучше от нее быстрее избавиться. Иначе у нас будут большие проблемы. За контрабанду редких животных можно получить немалый срок.

– Так что же – за борт ее? – Эрик поглядел на «как бы кота». Тот вытянул заднюю ногу и блаженно вылизывал живот. – Это неправильно. Он же нас избавил от крыс.

– За что ему большое спасибо. Считай, что он оплатил проезд. А теперь надо списать его на берег.

Эрик взял бинокль у капитана и поглядел на фоссу. Внимательно изучил белоснежные клыки, мелькающие в приоткрытой пасти, уделил внимание и длинным загнутым когтям, не прошел мимо жил мощных мышц, вспухающих под рыжей шкурой.

– Кэп, я думаю, он сам сойдет на берег, – заключил старпом. – Животина умная. Раз сумел залезть к нам на корабль, сумеет и исчезнуть. Зачем торопить события? Должны же мы проявить хотя бы минимальное уважение.

Фосса, будто понимая, что речь на мостике идет о ней, вытянулась и вонзила когти в палубу.

– Пожалуй, ты прав, Эрик, – после недолгого молчания сказал капитан. – Животное выглядит упитанным и вполне самостоятельным. Очевидно, у него в Бергене свои дела. Дождемся, пока фосса сама покинет корабль. И предупреди команду, чтобы они воздержались от попыток приласкать этого котика. Мне на борту лишние травмы ни к чему.

* * *

Разбитая моторная лодка Сивертсенов лежала, как белуга, выбросившаяся на берег. Нос ее, расколотый о камни, покоился на берегу, а уцелевшую в столкновении корму качали набегающие волны. Руль бессильно болтало, а в баке не осталось и капли горючего. Когда полицейский катер, негромко стуча мотором, подошел к берегу, в лодке давно уже никого не было. Едва заметные следы на гальке и каменистых отвалах вели к скалам, поднимающимся на стометровую высоту.

Полицейский поглядел на склон с большим сомнением. Конечно, при должной скалолазной подготовке туда можно подняться, но ведь это всего лишь пятнадцатилетний мальчишка. Поссорился с бабкой, с кем не бывает. Сложный возраст, гормоны в крови можно на вес продавать. К тому же… эта история с девчонкой-англичанкой. Сложный возраст, в общем.

– Вряд ли, – прочитал его мысли напарник. – Угнал лодку, разбил, испугался. Прячется на берегу. Или его проходящий катер снял. Я свяжусь с управлением, может быть, кто-то видел.

Первый кивнул. Они забрались в катер и повели его на малой скорости вперед, вдоль берега. Спустя некоторое время офицер добавил:

– На всякий случай, пусть патруль проверит шоссе вдоль берега. А вдруг?

– Это вряд ли, – сказал напарник. – Но сейчас свяжусь.

По его мнению, Бьорн Эгиль, «рост сто шестьдесят пять, плотное телосложение, темно-русые волосы, голубые глаза, пятнадцать лет, угон лодки, побег из дома», так вот этот непутевый парнишка покоился где-то в глубине фьорда. Полицейский слишком много повидал на своем веку, чтобы верить в счастливый конец подобных историй.

* * *

Дженни провалялась на кровати до ужина. В какой-то момент она провалилась в легкую дремоту, и ей пригрезилось, что Лас рядом – совсем близко, протянешь руку и почешешь за ухом, пощекочешь ему усы. А он в ответ урчит и подходит все ближе, глаза его горят все ярче, и Дженни чудится, что он что-то говорит ей…

Потом она проснулась. И стала думать про Арвета. Он ничего не сделал, когда пришла полиция. Ничего…

«А что он мог? – спросила у себя Дженни. – Не стрелять же в них? Никто ничего не может сделать. Надо забыть о чудесах».

– Дженни, ты пойдешь на ужин? – В комнату заглянула Анни. – Все уже собрались внизу.

– Да, спускаюсь.

«Надо жить дальше», – повторила она и поплелась в гостиную. Аппетита не было совершенно.

За столом в гостиной собрались десять девушек – самой младшей было лет двенадцать, самой старшей была Йоханна, которая встретила ее неласковым взором.

– Ребята! – поднялась Анни. – У нас сегодня пополнение. Знакомьтесь – это Дженни. Она из Англии, так что общайтесь при ней, пожалуйста, по-английски.

– Здрасте. – Девушка застыла у стола в неудобной позе – уже не стояла, но еще не села. – Очень рада и все такое. Всем, в общем, привет.

– Привет, Дженни, – улыбнулась психолог. – Мы все очень рады. Да?

Девушки отозвались нестройным хором, общий смысл которого сводился к тому, что, мол, они тоже безумно счастливы и ждут не дождутся, когда же Дженни вольется в их дружную семью.

Дженни хмуро кивнула, уселась за стол. Больше всего ей хотелось сейчас забиться под одеяло и пролежать там лет тридцать, не меньше. А когда выберется, все проблемы будут уже решены и забыты.

Что именно давали на ужин, она не запомнила – какая-то рыба с гарниром. Уж больно откровенно ее рассматривали обитатели «временного приюта для подростков с трудностями общения» – так, что кусок в горло не лез. Дженни быстренько смела все с тарелки, залпом выпила морс и намылилась смотаться наверх, но из-за стола почему-то никто не торопился. Анни выразительно поглядела на нее, и Дженни решила еще посидеть.

«Черт с ним, буду жить по законам стаи, – решила она. – Выучу норвежский, буду лосося ловить. И готовить. На ужин».