Печать Магуса

Дженни побелела от отвращения. Она узнала его – это было то самое существо, тот страж, который таился в бумажном браслете на ее руке. Она сорвала его, когда прыгнула в море! Как же далеко он зашел. Как он сумел вселиться в тело Бьорна, как смог найти ее? Нет, они никогда не оставят ее в покое, куда бы она ни бежала, даже за край мира!

Дженни выбросила чайник и глубоко, до самых корней легких, набрала ледяной воздух. Мир запылал, преображенный в горниле ясного взора. Был только один путь, и Дженни выбрала его. Она не вернется к Фреймусу. Ни за что.

Она нагнулась и набрала снега – колкого, хрусткого, почти слежавшегося в лед. Начала его обминать, лепить снежок. Пальцы горели, пар поднимался от розовых ладоней.

«Я больше не побегу!»

Демоний не ожидал такого, он замешкался, и Дженни без лишних слов со всей своей холодной яростью швырнула в него комком снега и льда.

«Я буду драться!»

Конечно, этому существу не повредила бы и сотня снежков. Это существо было вне ее власти. Дженни не могла достучаться до Бьорна, потому что Магусу откликается все, в чем есть хотя бы тень жизни. А в черном косматом пауке, который сейчас танцевал на сердце Бьорна, не было огня жизни. Но зато жизнь билась вокруг: робкая, скрытая в снегах, незримая для невнимательного наблюдателя, она торжествовала и на этих скудных холодных землях. Она ответила на отчаянный призыв Дженни.

Бьорн едва успел вскинуть руки и прикрыть глаза, как в него ударила коричневая молния: вихрь перьев, клекот, острые когти и крепкий клюв. Первым на помощь ей пришел орел, паривший над ледником. Затем снег вокруг одержимого вскипел, и десятки бурых, с серыми подпалинами зверьков закружились вокруг него с пронзительным писком, наскакивая, кусая и отпрыгивая. Бьорн заметался в этой звериной коловерти – как бы он ни был силен и быстр, но разом справиться с таким количеством юрких противников не мог.

Девушка подбежала к Арвету. Тот был жив, просто потерял сознание, хотя Дженни знала – удар одержимого, в которого вселилась подобная тварь, обычному человеку ломает кости и разрывает внутренние органы. Какое-то чудо, случайность уберегли Арвета от верной смерти.

Бьорн двигался к ним, медленно, но верно – ее звериная рать не в силах была его остановить, лишь замедлила ненадолго. Если бы она была где-нибудь в африканской саванне и на ее призыв откликнулись слоны, львы и носороги, тогда был бы шанс! Но она в норвежских горах, и вся ее армия – это орел и горстка грызунов. Она нагнулась, набрала снега и стала не лепить, а варить снежок, теплом своих ладоней склеивать хрусткие зерна наста и сухой крупитчатый снег. Ею двигала интуиция, порожденная отчаянием. Так лиса, съев отравленную приманку охотника, бежит болотистым лугом или рыщет в тенистых оврагах в поисках противоядия. Не знание, а инстинкт, воля к жизни ведет ее тогда. Так раненый олень забивается в чащу, оставляет клочья шерсти на сучьях и пятна крови на лесной подстилке, сводит с ума гончих, а сам исчезает на тайных тропах, чтобы неведомо где найти свое спасение. Так же Дженни отдавала жесткому горному снегу свое дыхание, роднясь с этими горами, и все катала и катала снежок по розовой ладони – как жемчужину, как драгоценность, как свою последнюю надежду. Просто потому что ничего другого ей не оставалось, потому что рядом лежал Арвет, потому что она устала бегать и еще потому, что внутри нее звучал чей-то тихий шепот, подсказывающий, что делать. А раз она решила драться, то больше не может быть просто человеком.

Конечно, схватка кончилась быстро и предсказуемо – по силам ли живому справиться с неживым? Вскрикнул орел, когда Бьорн сбил его на землю, запищали и бросились врассыпную мыши – был предел их отваге, и они давно его перешли. Дженни не могла просить, чтобы они пожертвовали жизнью за нее.

– Бессмысленно, – сказал Бьорн, глядя, как орел прыгает по камням, отступая от него. Птица щелкала клювом, желтые глаза пылали от злости и боли. – Твоя армия беспомощна и жалка, как ты сама.

– Не тронь его. Он бился честно, в отличие от тебя! – В руке Дженни был снежок, синеватый и искрящийся.

Демония утомила погоня, его давно тяготило столь долгое пребывание вне родного роя, и потому быстро наскучил бестолковый разговор с добычей. Он прыгнул так быстро, что снег взрывался за ним, выбросил руки, примериваясь к тонкому белоснежному горлу… И промахнулся. Каким-то образом Дженни уклонилась. Сдвинулась чуть правее, так что пальцы Бьорна стиснули воздух.

– Дед ножи метал быстрее, – сообщила девушка, и снежок ударил юношу в скулу, взорвался облаком ледяных брызг. Его отшвырнуло обратно, словно это была граната, а не простой комок снега.

Бьорн лежал, не шевелясь, почти минуту, затем сел. Щека его была рассечена, и в разорванных тканях, среди густой темной крови мелькнуло белое… зубы или кость?

Юноша встал.