Печать Магуса

Лас бежал так до вечера, без устали, пока не увидел человека. Человек сидел прямо на льду, на сиреневой лапе ледника, в одной рубашке и штанах, и смотрел на закат. Ветер ерошил его тонкие белые волосы. Лас покружил вокруг странного человека и осторожно приблизился.

– Привет, – сказал человек. – Что ты тут делаешь? Я вот на закат смотрю.

Фосс принюхался.

От него пахло Дженни. Пахло льдом. И еще чуть уловимо пахло мертвым-но-живым.

Лас прижал уши.

– Он выпускает меня только раз в день. На закате.

Человек поглядел на него. Улыбнулся – слегка кривоватой улыбкой, словно внутри до боли была сжата какая-то мышца.

– А я знаю, зачем ты здесь. Ищешь ее?

Лас в нетерпении покружил перед ним, издал требовательный урчащий звук.

– Прости, я не понимаю, – развел руками человек. – Еще не научился. Ее здесь нет. Она уже ушла.

Лас сел, заколотил хвостом по камням.

– Пойдем. Есть короткий путь. Я проведу.

Человек встал, бросил последний взгляд на исчезающее солнце. Махнул рукой, и стена ледника разошлась, вывернула свое синее нутро в узкой щели.

– Идем. – Человек еще раз улыбнулся, мягко и болезненно. – Так я ей хоть чем-то помогу.

Лас, поколебавшись, нырнул вслед за ним в ледник, и через мгновение от щели не осталось и следа.

Глава 32

– Где мы? И когда мы?

Чаклинги привезли их сюда, в место, указанное Арветом, на побережье Ледовитого океана, за пределы Полярного круга. Но почему на скалах робко щурится на солнце седой мох, почему ручьи поют под ногами торжествующий весенний гимн, отчего чайки так радостны и крикливы в голубом небе?

Дженни не слишком разбиралась в географии, но все же понимала, что субарктической зимой, во время полярной ночи, эти места должны выглядеть иначе. Либо чаклинги привезли их не туда, либо не… тогда. Какой из вариантов ее пугал больше, она еще не разобралась.

Арвет сорвал повязку с лица, едва чаклинги исчезли, но с тех пор не проронил ни слова. Он хмуро озирался с видом человека, вернувшегося домой после долгой поездки – по-хозяйски, без особого восторга, но с нотками скрытой радости.

– Нам туда. – Он пошел вниз по тропе, перешагивая с камня на камень, чтобы не замочить ног.

Девушка закусила губу.

С того явления Сморстабббрина Арвет с ней не разговаривал. Они рухнули в темноту, они погибли – Дженни совсем в этом уже уверилась, но их полет все не кончался, и они летели уже не строго вниз, а точно по очень крутой дуге, которая постепенно становилась все более и более пологой, пока не оказалось, что они летят уже по горизонтали. А потом они лежали, накрытые шкурами, в утлых деревянных санях. Бьорна с ними не было.

Когда Дженни хотела снять повязку с глаз Арвета, рядом с протестующим писком возник чаклинг – по их всегдашней привычке он плясал на самом краю взгляда, то и дело проваливаясь в полную невидимость. Возмущенные его прыжки и ужимки были настолько очевидны, что Дженни клятвенно пообещала ничего не трогать. Она затормошила Арвета, и, лишь услышав в ответ неразборчивое бурчание, успокоилась. Главное – он жив.

А сани мчались с невообразимой скоростью – сквозь лед, камень, снег и воздух, сквозь тьму и свет, сани чаклингов незримой иглой прошивали ландшафт Норвегии, соединяя берега фьордов, пронизывая нутро гор, скользя по краю пропастей и по гребням замерших рек. Они двигались в зазоре между существующим и возможным, между реальностью и мечтой. Чаклинги были правы, с грустью поняла Дженни, никому из людей нельзя этого видеть, само сомнение людей убийственно, их уверенность, что такого не может быть, раз и навсегда уничтожит эти тайные тропы и, возможно, самих чаклингов.

Сколько они так ехали, Дженни не знала. Может, час, может, день, а может, век. Времени вовне не было, а то время, что было сокрыто в ней, как в малом сосуде, текло своим особым чередом. Они были во льдах. Они были в пути. И вот они оказались здесь, под весенним небом, на другом конце Норвегии, уже за Полярным кругом – там, куда Арвет, тысячу лет назад, пообещал ее увезти. На краю мира.

Горы здесь были пологие и приземистые, они уже устали и стремились вернуться обратно, в земную утробу, откуда миллионы лет назад чудовищная сила выдвинула их наверх, в очередной попытке дотянуться до неба. Время стесало гребни, сточило клыки и засыпало пропасти, и под ногами шуршал мокрый щебень и каменная крошка, миллиарды осколков, останки гор, погибших на поле битвы с беспощадным временем. Эта крошка и была, по сути, зримым следом прошедших миллионов лет.

Дженни стало жутко – вокруг не было ничего младше нее. Мох, и тот наверняка растет на этих склонах сотни лет. Она спускалась притихшая, рассеяв ясный взор – хватит с нее тайных знаний и знакомств со здешними обитателями.