– Не опять, не опять, а снова! Видит Великий, должен же я знать, может вы говорили что-то плохое обо мне?
– Не подслушивай – не услышишь!
– Не подслушивай – не узнаешь!
– Ты подслушивал, а ты – знал, что он там? – Семнадцатый возмущенно обернулся к Косте.
«Знал» – Коста со вздохом кивнул.
– Да вы… вы… одинаковые!
– Тройка? – Пятый улыбался.
– Тройка? – Семнадцатый обернулся к нему. – Да с таким, как ты, даже если подыхать буду – никаких связок! Ты слизень, который всегда бьет в спину!
Улыбка Пятого немного померкла.
– А ты, – сосед ткнул в Косту. – Такой же, как он, раз вы вместе? Такой же? Предатель и трус?! Ты предлагал вчера тройку – хорошо, – рыкнул Семнадцатый, – я готов подумать, только вышвырнем его! Ты, я и кто-то третий!
Пятый перестал улыбаться совсем.
– Вышвырни! Разорви двойку! И тогда я подумаю насчет вчерашнего предложения…
Коста молчал, переводя взгляд с одного на другого, и отрицательно мотнул головой – «нет».
– Нет? Ну и оставайтесь вместе, вы друг друга стоите, – Семнадцатый схватил стул, и грохнул его о пол, а потом так хлопнул дверью, что светляк под потолком потерял траекторию, и выровнялся не сразу.
– Ты… ты…
– Может теперь наконец расскажешь, почему вы не общаетесь?
– Ты… ты не сказал ни слова в мою защиту! – возмутился Пятый. – Ты молчал!!!
– Пятый…
– Ты просто слушал и молчал!!!
Дверь хлопнула ещё раз – так же оглушительно, светляк под потолком опять сорвался с орбиты, спикировав вниз, и потом, выровнявшись, зажужжал тихо и мерно.
Коста спустил ноги на пол, вздохнул и покосился на окно – скоро закат, посмотрел на легкий ужин, который стоял на столике рядом.
Коста вздохнул, потрогал сбитые костяшки пальцев и взял первый фиал, взболтав на свету.
Коста сидел на циновке с закрытыми глазами и – ждал. Размышляя, достаточно ли далеко друг от друга он разместил лежанки. Один кувшин с чистой водой на этот раз он предусмотрительно убрал далеко под стол, чтобы не достали.
– За что?!! – возмущался Пятый. – Я ничего не сделал, я даже на ужин не ходил… меня кто-то подставил, я ничего не делал!
Дверь открылась через двадцать мгновений, после того, как его отправили в карцер. Свет из коридора на миг ослепил, и в башню быстро впихнули двоих.
– Я не причем, – огрызался Семнадцатый. – Сегодня – точно не причем. Я настаиваю, чтобы сообщили Учителю!!! Я не…
Дверь захлопнулась, оставляя их в полной тишине.
– Да чтоб тебя!
– Я ничего не сделал! Я не причем!!! – забарабанили по двери с этой стороны. – Чтоб вас всех! Признавайся, слизень, это ты подстроил?!!
– Я?! Да я сам сюда попал!!! Я не причем!!!
– Нет, наверняка это ты!!! Я не трогал их шекковы…
– Это я, – произнес Коста в абсолютной темноте совершенно спокойно и похлопал по циновке рядом. Звуки возни у двери стихли мгновенно. – Это я сказал, что вы тоже участвовали, поэтому вас отправили в карцер.
– Ты!
– Шестнадцатый…?
– Нам троим нужно поговорить. А другого спокойного места, откуда вы не сможете сбежать, я не знаю.
– В карцер? Опять? Кто отдал приказ? – Сейши возмущенно обернулся, стеклышки очков воинственно сверкнули на свету.
– Наша «ядовитость», – хохотнул Шрам. – Мои тоже там. Так что малец уже наказан, можешь придержать плетения… Да он почти два мгновения против меня выстоял, за это хвалить надо!
– Хвали, – прохладно откликнулся Сейши. – Мне хвалить не за что. Этого только сейчас не хватало – зима ещё не прошла, а теперь его затаскают к алхимикам, раз родовая кровь так активна, и контроль нужно держать до шестнадцати зим, пока не пройдет период нестабильности… И он не знает ничего! Вот, – Старик потряс свитком перед носом у коллеги, – прислали, можно подумать я сам не знаю, что нужно усилить контроль и направить все тренировки на это…
– Главный ещё не вызывал?
Сейши отрицательно покачал седой головой.
– Нет, я бы похвалил… ну каков щенок…