Печать Медичи

Поэтому я решил, что не буду говорить правду этим людям, вытащившим меня из воды. Наблюдая за ними из-под полуопущенных век, я стал придумывать историю, которую им расскажу.

Определенно они не были наемниками, ибо не имели при себе оружия. Лошади их были породистые, сильные, они годились скорее не для битв, а для преодоления больших расстояний. К седлам не были приторочены охотничьи атрибуты, пища у моих спасителей была простая: сыр, хлеб, фрукты и вино. Я сделал вывод, что днем они путешествовали, а на ночь где-нибудь останавливались.

Я пытался отгадать цель их путешествия. Переметные сумы были набиты битком, но не продуктами или тряпками, а книгами и бумагами. Эти люди не были ни купцами, ни торговцами и, похоже, не придавали значения чинам и званиям.

Между собой и с другими они общались непринужденно. Но все они считались с мнением человека по имени Леонардо да Винчи. Это был тот, кто так тщательно выговаривал мое имя.

Я сразу стал звать его маэстро. Но один из его спутников поправил меня и сказал, что более подобающим будет «мессер»[1], так обращаются к именитым гражданам. Однако Леонардо прервал его.

— Если мальчику нравится звать меня маэстро — пусть так и будет.

Для меня он навсегда останется маэстро.

Глава 4

Время катилось к вечеру. Они согрелись у костра и достали еду, собираясь пообедать.

Толстяк, которого звали Грациано, увидел, что я проснулся, и протянул мне какую-то еду. Я отшатнулся. Маэстро прекратил трапезу и махнул мне рукой, чтобы я подошел. Я отказался, покачав головой.

— Тогда мы подождем, пока ты не подойдешь.

Он отложил еду и взялся за книгу. Я ждал, что произойдет дальше. Никто не стал возражать.

Его друзья вполголоса переговаривались между собой. Еда лежала на траве. Я испытывал сильный голод. К тому же продрог до мозга костей, пока болтался в ледяной воде. В общем, я подошел к костру и сел рядом с ними.

Маэстро отложил книгу и протянул мне кусок хлеба.

— В нашей компании принято есть всем вместе, — сказал он.

Я взглянул на его спутников. Продолжая разговор, они протягивали мне еду и питье, словно я был им ровней.

— Нам пора в путь, — сказал Грациано, — если, конечно, мы хотим добраться до места засветло.

— Где живет твоя семья? Недалеко отсюда? — спросил маэстро.

— У меня нет семьи. Я сирота. Вожусь с лошадьми, конюхам помогаю, когда находится место. А если нет — батрачу на уборке урожая, — выпалил я загодя заготовленные фразы.

— А где ты работаешь сейчас? Наверняка тебя будут искать, ведь скоро начнет темнеть.

Я помотал головой:

— Нет! Они думают, что я ушел. А я и вправду ушел, — быстро добавил я. — Меня там вечно пинали и колотили, да и кормили плохо. Поэтому я и сбежал. Найду себе работу получше.

— Да уж! — рассмеялся худой. — Заметно, что ты давно уже не ел досыта!

Он показал, как много хлеба я уже успел съесть. Я покраснел и положил кусок, который сжимал в руке.

— Брось, Фелипе! — урезонил его хозяин. — Мальчуган просто голоден.

Маэстро поднял отложенный мною кусок и протянул мне его обратно.

— Фелипе пошутил, — сказал он.

— Такие мальчуганы всегда голодны, — мрачно заметил Фелипе.

Позже я узнал, что покупка еды и всего необходимого в их общем хозяйстве была обязанностью Фелипе, и он прилагал много усилий и умения к тому, чтобы при тех скудных средствах, которыми они располагали, маэстро и его спутники могли жить и работать, не зная нужды ни в чем.

— Хочешь до следующего привала пойти с нами? — спросил меня маэстро, когда они были готовы отправиться в путь.

— А куда вы идете?

— Вниз по реке есть мост. Мы перейдем по нему на ту сторону и направимся вверх по реке в селение под названием Перела.

Я попробовал представить себе, чем занят сейчас Сандино.

Наверняка ищет меня — и не потому, что хочет узнать, утонул я или нет, а совсем по другой причине. У меня было то, что он страстно хотел бы заполучить, драгоценный предмет, который он обманом вынудил украсть для него.

Несколько месяцев назад он появился в таборе, в котором я жил, похоронив бабушку. Сколько себя помню, я всегда путешествовал по дорогам с бабушкой, потому что мать моя умерла, когда я был совсем маленьким, а кто был мой отец — того вообще не знал никто. Мы с бабушкой старались держаться особняком от остальных цыган, и так продолжалось до тех пор, пока бабушка не почувствовала приближение смерти и не прибилась со своим фургоном к табору, стоявшему к северу от Болоньи. Она хотела, чтобы после ее смерти я не остался без присмотра. Сандино заявил, что он дальний родственник бабушки. Бабушка уже умерла и не могла ни подтвердить, ни опровергнуть его слова. Я пошел с ним, поскольку он обещал мне, что я стану пиратом, и одна лишь мысль о том, что я буду под парусом рассекать моря и океаны, просто завораживала меня. Он так расписывал радости пиратской жизни, что я пришел в восторг от идеи стать морским разбойником. На самом деле он вовсе не собирался брать меня на пиратский корабль.