Печать на сердце твоем

Странно, в этом улебский обряд ничем не отличался от привычного, памятного с детства. Посажение — лавка, обитая медвежьим мехом, на которую жених сажает невесту и садится сам. Вот и все. «Яз, Згур, Навка Месника сэн, поям тя, Улада, дойча Ивора, Иворова сэна, в женки деля Кея Велегоста, сэна Светлаго Кея Воучеймира». Эти слова почему-то запомнились сразу. Озабоченный Лешко, забыв на время о шутках-прибаутках, не преминул напомнить о важности последних слов. Ежели обручник позабудет прибавить «деля», то сам не заметит, как в мужьях окажется. Згур невесело улыбнулся и покачал головой: не спутает. «Деля Кея Велегоста, сэна Светлаго Кея Воучеймира»…

Возле красного крыльца уже выстроились дедичи и ва-линские мужи. В свете факелов тускло сверкнула сталь. Улебская знать озаботилась надеть латы, словно пришла на бой, а не на свадьбу. В толпе Згур заметил крепких усатых молодцов со стальными крыльями за спиной. Значит, и лехиты здесь. Как это Ивор успел всех пригласить? Или всезнающий Палатин ведал, когда к нему прибудет вестник из Кей-города?

Згур шагнул на крыльцо, но не тут-то было. Молодцы, словно по команде, заступили путь. Грянул дружный крик. Бородатые и усатые лица грозно хмурились, кто-то хлопал по рукояти сабли, а протолкавшийся вперед молодой лехит в полном доспехе с грохотом упал прямо Згуру под ноги. Крик стал еще пуще. Молодцы повторяли одно и то же слово, причем подступали все ближе, хмурились все грознее. Наконец слегка опешивший Згур расслышал то, что пытались втолковать ему удальцы. «Выйкуп! Выйкуп!» Ну конечно! Какая же свадьба без выкупа!

«Выйкуп» тут же нашелся. Кто-то из дедичей извлек большой ларец, и в толпу полетели серебряные алеманские шеляги. Послышался хохот, мрачные лица сразу же повеселели, и вскоре проход оказался свободен. Лехит, которому явно было лень вставать, перышком взвился вверх, лишь только увидел ожидавший его золотой перстенек. Згура хлопали по плечу, звали в гости и просили передать жениху, что этот выкуп — еще не выкуп, а вот когда Кей сам за женой пожалует, одним серебром ему не отделаться.

На пороге Згура встретили трое дородных дедичей в богатых шубах. Он уже собрался поклониться, но Лешко поспешил шепнуть, что кланяться не след, напротив, надлежит грудь выпятить да «вид принять». Оказывается, здесь, на пороге, кланялись уже ему. Згур «принял вид», подождал, пока самый толстый из дедичей завершит длинное приветствие, из которого не понял и половины, после чего можно было входить внутрь.

Вдоль широкой лестницы стояли дедичи, но уже помоложе, с огрскими саблями наголо. Згур ступил на красный ковер, но внезапно почувствовал чью-то руку на своем плече. Рука была слева, где нес службу Вашко, но, оглянувшись, Згур понял, что не смешливый холоп тому причиной. Высокий широкоплечий кмет с короткой черной бородой приложил палец к губам и указал куда-то вбок, в сторону небольшой полуоткрытой двери.

Стоявшие вдоль лестницы стали переглядываться, и Згур понял, что это уже не обряд. «Тысячник Ворон», — поспешил сообщить Лешко, и Згур, решившись, шагнул за чернобородым.

В небольшой комнате было пусто, если не считать широкой лавки, на которой Згур с изумлением увидел сверкающие начищенной сталью кольчуги — лехитские, алеманские, румские — одна другой краше. Он поглядел на тысячника, но Ворон лишь кивнул и коротко бросил:

«Плащ!»

Ворон ошибся, вероятно, по давней военной привычке. На обручнике по случаю торжества был, конечно, не плащ, а лисий полушубок с алым подбоем, но спорить Згур не стал и быстро сбросил одежду. За полушубком последовал пояс с раззолоченным огрским кинжалом, затем кафтан — новый, серебряного шитья, слегка жавший под мышками. Чернобородый тысячник вновь кивнул и, взяв с лавки первую кольчугу, начал деловито примерять ее на Згура. Тот наконец начал что-то понимать. Сразу же проснулось любопытство. Едва ли это обряд. Значит, во дворце о чем-то доведались, причем совсем недавно, иначе обрядили бы в кольчугу с утра.

— Зачем? — не выдержал он, привычно натягивая тяжелую стальную рубаху. В ответ последовало короткое и невозмутимое: «Приказ!» Тысячник тщательно проверил, как сидит кольчуга, поправил воротник и затем велел одеваться. Оставалось надеть все в обратной последовательности и поспешить к дверям, где Лешко с Вашком тут же подхватили «господина обручника» под локти и повели наверх.

Згур уже знал, что пир состоится в большой гриднице, что в левом крыле. Но вначале следовало попасть в уже знакомую красную горницу, где и должно было быть «по-сажение». Там он увидит Уладу. Згур вздохнул, порадовавшись лишь тому, что скоро все кончится. С пира он твердо решил удрать после третьей или четвертой чаши, когда гостям станет не до жениха.

У входа в горницу путь вновь заступили. Згур решил, что снова придется откупаться, но внезапно увидел Миле-ну. Жена Ивора стояла в окружении полудюжины богато одетых женщин, держа в руках серебряное блюдо. Набеленное лицо сиятельной Милены было невозмутимым, улыбались лишь ярко накрашенные губы.