Печать смерти

В футляре на атласной подкладке лежал бриллиант, по форме отдаленно напоминающий сердце. Его бесчисленные грани мгновенно вобрали свет умирающего в камине пламени и отразили, разбрызгав по стенам, мириады световых точек-зайчиков. Прикрываясь ладонью, как от солнца, Гастон другой рукой отпустил крышку. Сияние погасло. Он стер со лба обильно выступившую испарину, сердце бухало в межреберье, словно он только что одолел солидный подъем в гору. Камень еще нужно было извлечь из коробочки, которой полагалось остаться на месте и, пусть ненадолго, отсрочить обнаружение кражи. Юноша ощутил внезапную слабость в ногах, да и в районе живота что-то забурлило, потянуло… «Этого еще не хватало!» – ощутив узнаваемые позывы, испугался воришка. Снова протянул руку к футляру. На этот раз дрожали не только пальцы, все тело охватила паническая трясучка. Он знал, что труднее всего будет заставить себя взять камень в руки. Но такой тошнотворной волны страха, какая накрыла его сейчас по самую макушку, не ожидал. Пришлось отступить от стола. Несколько минут, рискуя быть застигнутым на месте преступления, парень пытался привести в норму дыхание, отирал струящийся по шее и вискам пот. «У меня получится», – как заклинание повторил в тысячный раз, мысленно взывая к образу явившейся ему богини.

В тот раз нарн[1] Хэйворд вызвал его после полудня. Уйти в это время было нелегко: хозяин страдал бессонницей (что не удивительно при его ремесле), подолгу засиживался по ночам в подвале. Потом ложился и спал как раз до середины дня. А после начинались бесконечные вызовы и поручения. Гастон не имел ни минуты покоя до тех пор, пока мастер вновь не запирался в своей святая святых. Но Первый Учитель не стал бы посылать за своим шпионом по пустякам, и он явился в Храм в назначенное время.

– Мы знаем, твой мастер получил заказ. Он нужен нам, нужен богине. Тебе оказана великая честь исполнить ее повеление!

– Но, учитель, – попытался возразить он, покрываясь липким потом от одной лишь мысли похитить у патрона столь ценное изделие, – это невозможно. Я и шагу не успею сделать, как пропажа будет обнаружена.

– Ерунда, – отмел возражения нарн, – ты три года живешь в его доме и смеешь говорить, будто не знаешь всех запоров и ловушек?

– Знаю, но… – Гастон и сам понимал, что говорит неубедительно. Как объяснить Первому Учителю, что он попросту умрет от страха, прежде чем прикоснется к запретной вещи?

– Ты должен принести его до того, как явится заказчик, – не терпящим возражений тоном заявил Хэиворд. – Зря, что ли, Храм кормил и одевал тебя все эти годы? Ты в долгу перед богиней и нами.

– Я не могу, учитель. – Юноша покаянно опустился на колени. Он благоговел перед старшим служителем прекрасной Ифет, но для того, чтобы взяться за поручение, требовалось нечто большее, чем почтение, – отчаянная храбрость. А ею ученик Небесного Храма никогда не был щедро наделен.

– Ты смеешь отказываться?

Бедняга Гастон, опустив голову, слушал обличающе-грозный голос жреца. И вдруг вместо него по пустому в этот час Храму разнеслось мелодичное контральто:

– Не суди его строго, нарн. Любой бы на его месте почувствовал страх. Ни к чему пугать карами того, кто и так напуган.

Ученик растерянно поднял голову, и глаза его тут же округлились. Секунду назад они с Хэйвордом были одни перед алтарем Ифет, а. сейчас Первый Учитель больше не возвышался над согбенным учеником, но сам преклонил колени перед женщиной, удивительно похожей на стоящую здесь же статую богини.

– Взгляни на меня, Гастон! – Женщина и пальцем не шевельнула, но юноше показалось, будто нежная рука тронула его подбородок. – Я богиня, давшая жизнь Небу, умею читать в душах не хуже Господина Светлых Желаний. Мне известно, о чем ты мечтаешь, и обещаю тебе… – долгий взгляд невероятных васильковых глаз пронизал его до самой глубины существа, – обещаю: если ты принесешь мне камень, любая женщина – молодая или старая, красивая или дурнушка, богатая или бедная – по одному слову с любовью последует за тобой и отдаст все, что имеет. Ни один из земных правителей не имел такой власти, какую получишь ты! Так ты принесешь то, что я прошу?

Юный послушник внимал как зачарованный.

– Да, – произнес он, боясь отвести взгляд от чудесного видения. – Да, Прекраснейшая. – Он не видел, как нахмурил кустистые брови суровый Хэйворд, впервые услышавший, о чем в действительности грезит его ученик, не видел и двух младших жрецов, замерших на пороге зала при виде небывалого зрелища: никогда еще богиня не являла себя открыто никому, кроме Первых Учителей – старших нарнов своего Храма.

– У тебя получится. Я буду ждать. – Прародительница Неба одарила священнослужителей божественной улыбкой и исчезла.

– Отправляйся к своему патрону, – поднимаясь с колен и выводя ученика из эйфорического ступора, приказал старший нарн. – И помни: ты дал слово самой богине!